Язычник - стр. 13
– Все зерно забрали, шкурки забрали подчистую, двух дочек увели, трех свиней зарезали, – плаксиво причитал огнищанин Ходья, – пива только сваренного – два бочонка, рудных криц…
– Умолкни! – сурово произнес Владимир, и огнищанин заткнулся на полуслове.
Крепкое хозяйство у Ходьи. Место хорошее – на берегу озера. Дома и сараи – из цельных сосновых бревен, вокруг – частокол. За частоколом – огороды, за огородами – огнища. А ближе к озеру – заливные луга. И птичьи гнездилища. Сейчас, конечно, все – под снегом, но летом – сущий рай. А подальше – дремучий лес, полный всякого зверя. И болото, в котором холопы Ходьи собирают рыжие камни – железную кровь земли. Немалое богатство стяжал Ходья. И дань городу тоже немалую платит. А город за это должен Ходью защищать. Вернее сказать, защищать его должен Владимир. Которому, в свою очередь, платит за это город. И платит щедро.
Но все равно Владимиру Ходья противен. Тринадцать холопов у него и двое сыновей, здоровенных как зубры. Все – не только землепашцы, но и охотники. С луком да копьем знакомы. Запасов в доме – немерено. Частокол вкруг хутора – в четыре локтя. Колодец – во дворе. Облей частокол водой – ни один враг не вскарабкается. Сядь в осаду, пошли темным временем в город ловкого человека – и сиди, пока помощь приспеет.
А Ходья свой дом и двор на разграбление отдал. И добро бы – могучим викингам… Хотя нет, с викингами Ходья, пожалуй, дрался бы. Потому что после викингов никого и ничего в хуторе бы не осталось. А этих сам небось впустил. Посулили огнищанину меха за полцены продать – он и купился.
Все ясно Владимиру. Однако учить огнищанина бесполезно. Надо обидчиков его ловить. Не для того, чтобы вернуть Ходье добро (этого еще не хватало!), а чтоб начисто отбить охоту у лесовиков грабить новгородских людей. Потому что такими вот «ходьями», что расселяются по дремучим лесам, и ширится новгородская пятина.
Владимир уже успел понять, как это делается.
Сначала охотники, что бьют зверя по зимнему времени, осваивают заимку, строятся, возводят частокол от зверья и чужого человека. А станет пушного поменьше, охотничьи ватажки дальше уйдут, так на заимку придет такой вот «ходья», выпалит лес под пашню, обустроится – и живет. И оброк платит. А с каждой гривны, что в новгородскую казну попадает, толика – князю Владимиру.
– У-у-у… чудь белоглазая… – злобно шипит Ходья.
Владимир его не слушает. Он прикидывает – далеко ли ушли чудины. Выходит, что далеко. Засветло не догнать. Да и людям отдых дать надо. Три дня сюда бежали, две ночевки в лесу, под волчье пение. Хочется – под крышу. Чтоб тепло. Чтоб спать без рукавиц.