Явление прекрасной N - стр. 11
Потому что он говорил обидно. И тон голоса, и то, что стояло на самом деле за словами. Плохая жена Кайса. Превращающийся в курагу абрикос без косточки.
Муж прав. Чугунной «гордеевской» прямотой, но прав. От этого – невыносимо обидно.
Кайса прошла в комнату и включила телевизор. Гордей не прикасался к пульту, поэтому она была точно уверена, что сразу попадёт на сериальный канал. Тот, который смотрела и вчера, и позавчера, и полгода назад. Ей всё равно, что мельтешит на экране. Сериалы шли фоном, разбавляли тишину и не мешали думать о чём-то своём. Кайса даже где-то читала, что они имеют психотерапевтический эффект. Нормализуют гормоны. На каком-то там подсознательном уровне.
Кайса решила ускорить нормализацию гормонов. Она достала из бара бутылку вина. Очень хорошего, кажется, как-то давно Гордею презентовал один из пациентов. Кайса не разбиралась в алкоголе. Взяла высокий стакан для сока, налила. Она и раньше не любила спиртное, а последние два года вообще ни разу даже не пригубила. Это был акт протеста.
«Всё кончено», – подумала Кайса. – «Теперь уже точно – всё кончено».
Ребёнка не будет. Ничто не свяжет их с Гордеем на веки вечные.
– Молодец, – сказала она стакану. – Ты всегда – самый лучший молодец. Геройский спаситель всех и каждого. А я – истеричка и высушенный абрикос без косточки.
После вина стало приторно-противно на языке, но через минуту тепло изнутри укутало её ватным одеялом. По телу разлилась безмятежность. Она растворяла спазмы в животе. Вслед за теплом и безмятежностью появилась лёгкость.
Всё очень просто. Кайсе нужно немного меньше любить Гордея. Меньше тревожиться и стараться соответствовать. Не ревновать к той, которая давным-давно пропала с их горизонта.
Артистка, игравшая сериальную героиню, чем-то похожа на неё. Естественным золотом волос. Бездонностью глаз. Точёным, самую капельку вздёрнутым кончиком носа. Из-за этого едва заметного изъяна лицо женщины-вамп приобретало убийственную беззащитность.
Трогательность, перед которой не мог устоять ни один мужчина, встретивший Ниру на своём пути.
Все и всё вертелось вокруг Ниры. Если переложить эти отношения на итальянскую комедию масок, то Нира играла вечную Коломбину, Мика – бестактного Арлекина, а Эд – страдающего Пьеро. Только Гордей выбивался из разыгрываемой судьбой пьесы. Что-то такое было между ним и Нирой… Неопределимое.
Нет, они не объявляли себя официальной парой, не уединялись демонстративно. Но как-то Кайса заметила на руках Ниры небольшой перстень. С первого взгляда – простой, но за ним стояла какая-то история. Кайса чувствовала такие вещи. Она набралась смелости и спросила Ниру, что это за перстень. Но та ожидаемо хмыкнула, показывая, что вопрос глупый и неуместный. И бросила незаметный, но быстрый и торжествующий взгляд на Гордея. Перстень явно связывал этих двоих.