ЯТ - стр. 43
– Посмотреть хоть можно? – спросил Том.
– Смотрите… – пожал Гид плечами.
Лень продавалась в бочках – больших пузатых неповоротливых бочках, которые неторопливо рассмакантовывали такие же толстые и неповоротливые грузчики-ленивцы.
– Прилипает к ним, что ли? – удивился Том.
– А то как же? – удивился Гид. – Она ведь очень-очень-очень прилипчивая.
Продавцы тоже работали лениво, не спеша, потому что и к их пальцам прилипало немало лени. Они зачерпывали её лопаточками – как не до конца засахарившийся, загустевший, осалившийся мёд, или же густую патоку, – намазывали на белый – исключительно белый! – хлеб, и вручали – вручали, а не просто подавали! – покупателям. Те бодро откусывали первый кусок, расплывались в блаженной улыбке от невыразимой сладости и продолжали жевать, уже более вяло. Движения их становились замёдленьнымми, они старались скрыться поскорее – но очлень мёдленьно – в любую тень, тлень, под пленьтень, устраиваленьлись в тихом, хорошо проветриваемом укромленьном уголке, присаживались на лавочку, на брёвна, просто на голую землю… И сидели тихо, опустив головы, совершенно рассладившись, оплыв мягким тестом. И ни на что не обращали ни внимания, ни головы. А если обращали, то чрезвычайно неторопливо, леньливо.
– Лень – сильнейший наркотик, – произнёс кто-то за моим плечом. Я обернулся. Кто это?!. А-а, разносчик.
– А вы что продаёте? – поинтересовался я.
– Недоверие. Не хотите ли? – он оживился. – Прекрасное недоверие! К чему угодно подходит.
– Нет, нам не нужно. А веры у вас нет?
– Неходовой товар, – скривился он, – конкурирующая фирма. Там у них затоваривание, то есть затоверивание. Затор вер. Слишком много скопилось, и все снаружи разные, а суть одна, основа то есть… Они пока сами не разберутся: то ли продукция некондиционная, то ли этикетки не соответствуют… Возьмите недоверие, не подведёт.
Я покачал головой.
– Напрасно, – обиделся разносчик. – Даже при сильной вере полезно иметь маленькое недоверие… не пожалеете. Бывают времена, когда оно осоенно необходимо.
– Как вы сказали: оСОИнно? – заинтересовался я. – Или о сое, как альтернативе мясу?
– Ох, извините, – заполошился разносчик, – «а» упало, «б» пропало… Завалилось. Вот оно, – и он подал мне маленькое «б», чтобы я вставил его в слово «осоенно».
– Нет, спасибо, – отказался я, – так оригинальнее, – и обратился к Тому: – Пойдём? Лень нам не нужна.
Далеко пройти мы не успели: запнулись взглядами за стоящего в ряду здоровенного мужика классического тургеневского вида, типа мумуевского Герасима. Перед ним на столе стояла здоровенная же плошка, в которой медленно перееползали черви. Толстые, жирные, белые, похожие на личинок майского жука, но длиннее.