ЯТ - стр. 24

– Прямо как белая ворона, – пробормотал Том.

– Совершенно верно, – подхватил торговец. – Белая сейчас не в моде. Я вижу, вы настоящие ценители. Мельчают люди: белую никто не берёт, – словно выругался он, то ли выражая собственное отношение, то ли желая подольстить нам.

– Убытки терпите? – поинтересовался я.

– Да нет, почему же… Чёрную берут охотно, на чёрной моджно неплохо наджиться. На всём, что модно – можно.

– Скажите, а смелость у вас есть? – спросил я, желая переменить тему разговора и вспомнив заодно «Волшебника Изумрудного города», – в большом бело-фарфоровом горшке… Или в ночной вазе в виде фарфорового горшка?

– К сожалению, сейчас нет, – извинился продавец, – всю вылакал Смелый Лев…

– Это когда ж было-то? – ахнул я и принялся лихорадочно вспоминать, но мои воспоминания, взмахнув рукой, бесцеремонно прервал второй продавец. Он закончил обслуживать человека классического пиратского вида – в рваной тельняшке, с золотой серьгой в ухе и с изогнутой трубкой в зубах – и подошёл к нам.

– «Когда» недавно продали, «ж» и «это» и сейчас можете отыскать в соседнем магазине. А смелости – да, давненько не получали. Она ведь находится далеко-далеко отсюда, за семью морями, горами, лесами, долами… Она рассеяна среди песка, между каплями воды, перемешана с листьями и камнями. Проходя через моря, леса и горы, вы будете собирать её по росинке, по крупинке. Это настолько тяжело и сложно, что вряд ли потом за здорово живёшь отдадите свою смелость.

– Ну, за здорово живёшь чего не отдашь, – вступил в разговор первый продавец, – но, разумеется, собирать её очень трудно и потому она ценится очень дорого… Впрочем, иногда завозят искусственную, – и он показал пустую упаковку, этикетка которой чем-то напомнила мне старую бутылку «московской» водки, – но она не на всех действует, или действует специфически.

– Вместо смелости я мог бы предложить… злость, – нерешительно продолжил продавец, доставая небольшую деревянную коробочку, типа табакерки.

– Злость вместо смелости? – недоумённо поднял брови Том. – А мне казалось, что злость ближе к злобе. Или они чем-то отличаются?

– Ну-у, – продавца шокировала некомпетентность Тома, но он сдержался, – злоба ближе к ненависти… чёрной, – добавил он, – а вот злость… скорее к ярости, которая более конструктивна, что ли…

– Взглянуть можно? – попросил я.

Продавец кивнул, и я чуть приоткрыл коробочку.

Как будто жгурчий ветерок острым язычком выметнулся из-под крышки, и меня легко обожгло где-то на полпути между горлом и сердцем – как будто попробовал хорошо проперчённый малосольный огурчик.