Размер шрифта
-
+
Ясно. Новые стихи и письма счастья - стр. 5
после недели заочных клятв.
Мой сын-подросток с твоею дочерью —
россыпь дредов и конский хвост —
Галдят внизу, загорая дочерна
и замечая десятки сходств.
Они подружились еще в «Фейсбуке»
и увидались только вчера,
Но вдруг отводят глаза и руки,
почуяв большее, чем игра.
Боюсь, мы были бы только рады
сюжету круче Жана Жене,
Когда, не желая иной награды,
твой муж ушел бы к моей жене,
И чтобы уж вовсе поставить точку
в этой идиллии без конца —
Отдать бы мать мою, одиночку, за отца твоего, вдовца.
Когда я еду, сшибая тугрики,
в Киев, Крым, Тифлис, Ереван —
Я остро чувствую, как республики
жаждут вернуться в наш караван.
Когда я в России, а ты в Израиле —
ты туда меня не берешь, —
Изгои, что глотки себе излаяли,
рвутся, как Штирлиц, под сень берез.
Эта тяга сто раз за сутки нас настигает с первого дня,
Повреждая тебя в рассудке и укрепляя в вере меня —
Так что и «форд» твой тяжелозадый
по сто раз на трассе любой
Всё целовался б с моею «ладой»,
но, по счастью, он голубой.
«Пришла зима…»
Пришла зима,
Как будто никуда не уходила.
На дне надежды, счастья и ума
Всегда была нетающая льдина.
Сквозь этот парк, как на изнанке век,
Сквозь нежность оперения лесного
Все проступал какой-то мокрый снег,
И мерзлый мех, и прочая основа.
Любовь пришла,
Как будто никуда не уходила,
Безжалостна, застенчива, смешна,
Безвыходна, угрюма, нелюдима.
Сквозь тошноту и утренний озноб,
Балет на льду и саван на саванне
Вдруг проступает, глубже всех основ,
Холст, на котором всё нарисовали.
Сейчас они в зародыше. Но вот
Пойдут вразнос, сольются воедино —
И смерть придет.
А впрочем, и она не уходила.
НОВЫЕ БАЛЛАДЫ
Первая
В кафе у моря накрыли стол —
там любят бухать у моря.
Был пляж по случаю шторма гол,
но полон шалман у мола.
Кипела южная болтовня, застольная, не без яда.
Она смотрела не на меня. Я думал, что так и надо.
В углу витийствовал тамада, попойки осипший лидер,
И мне она говорила «да», и я это ясно видел.
«Да-да», – она говорила мне не холодно и не пылко,
И это было в ее спине, в наклоне ее затылка,
Мы пары слов не сказали с ней в закусочной у причала,
Но это было куда ясней, чем если б она кричала.
Оса скользила по колбасе, супруг восседал как идол…
Боялся я, что увидят все, однако никто не видел.
Болтался буй, прибывал прибой,
был мол белопенно залит,
Был каждый занят самим собой, а нами никто не занят.
«Да-да», – она говорила мне
зеленым миндальным блеском,
Хотя и знала уже вполне, каким это будет резким,
Какую гору сулит невзгод, в каком изойдет реванше —
И как закончится через год и, кажется, даже раньше.
Все было там произнесено —
торжественно, как на тризне, —
Страница 5