Ящик водки - стр. 30
– А чего он стрелял-то?
– Это очень просто. Когда ты кого-нибудь убьешь, то этот человек к тебе потом приходит как наяву… Вот эти семьсот человек и приходили к комиссару. И он по ним палил как по живым, пока патроны не кончались. А забрать у него пистолет тоже нельзя – оперативная обстановка была сложная. Никак без пистолета, кругом же классовый враг.
– И к деду твоему приходили?
– Само собой. Дед рассказывал, даже когда на фронте – это уже на Второй мировой, в пехоте (он из Чека после гражданской ушел и после всю жизнь работал на шахте), – так даже если немца, пардон, фашиста, завалишь из пулемета, все равно является. Я эти рассказы в нежном возрасте воспринимал нормально, думал: все правильно, вот враг, не нравимся мы ему, непонятно что замышляет, – ну так и пулю ему в затылок. Но тут подкрался Солженицын… Хотя дед и без Солженицына про все догадался. Он в 92-м году перед смертью мне сказал, показывая свои сухие старческие ладони: «Сколько я людей убил вот этими руками! Я всю свою жизнь, весь свой мозг отдал партии, мне сказали, что надо убивать для лучшей жизни, – я и убивал. А теперь поздно, ничего не исправишь. И живем мы, как оказалось, хуже всех».
– А сейчас забывается все это! Помню, в начале 90-х, когда публикации пошли, народ зацепило. А сейчас забылось. И этот тезис: зато индустриализация!
– Да… Короче, в 83-м мне это все было уже неприятно. Глубоко неприятно. И я потому никак не мог с чекистами дружить. Отмазывался как мог – я и пью, и весь такой легкомысленный… У меня пороки написаны на лице…
– Ну да, лучше пусть возьмут парня с честным комсомольским лицом…
– Ну и я ж еще начитался книжек типа «Как вести себя на допросе». Там были всякие приемчики. К примеру, при всяком неприятном повороте беседы с чекистом надо задавать в ответ свои вопросы. Они сразу кипятятся: вопросы здесь задаем мы! А, так это, стало быть, не беседа, а допрос, в таком случае давайте протокол вести. И тогда придется письменно объяснять, по какому делу допрашивают, в качестве кого и кто вообще в чем обвиняется, и не противоречит ли это Конституции и Хельсинкскому акту, подписанному СССР, – ну и пошло-поехало. Они этого не любят, когда по существу. Во всяком случае, не любили – кто знает, как у них сейчас. Ну, на моего деда в 1920-м такая риторика вряд ли б подействовала, это только в вегетарианские времена, в 83-м, могло сработать.
– И что, чекист сдал назад, извинился?
– Натурально. Ой, говорит, действительно, беседа это, давайте беседовать. Да я вообще его вычислил. Он назначил мне встречу на бульваре, я пришел на полчаса раньше и видел, как он бегает вокруг дома, ищет дворника и берет у него ключи от конспиративной квартиры. Это было забавно. А в назначенное время я подошел к нему, уже за ним понаблюдав из засады, так что было уже не так страшно.