Ярый князь - стр. 19
В ответ послышались гневные крики, полетели стрелы. Но, ударяясь в пластины кольчуги, отскакивали, не причиняя вреда: то ли зброя была хороша, то ли стрелки неважные.
Ушкуйник, а это был сотник Ермила Стопуд, выразительно провёл ладонью по горлу, показывая, что их ждёт в ближайшем будущем, и всё так же неспешно направился к ещё высаживающимся с ушкуев ватажникам.
Защитники города с робостью и страхом, но не без интереса взирали с высоты стен на тех, с кем ещё недавно бражничали и водили дружбу. «Эх! Если бы не князья!» – не раз пожалели о содеянном костромичи. Между тем ватажники без суеты и глума построились в сотни и широкой колышущейся лентой от реки двинулись к городу. Не доходя до стен на полет стрелы, из своих рядов они выкатили стоящие на невысоких колесах какие-то диковинные деревянные, обитые железом, штуковины.
– Что за каракатицы? – недоумевали на стенах. – Ложка на веревках…
Но воевода Щеличев уже видел подобное у татар и потому с нескрываемой дрожью в голосе выкрикнул:
– Воды! Воду несите! Много воды!
Ничего не понимающие дружинники лишь недоуменно таращили глаза на своего воинского начальника, не двигаясь с места.
– То катапульты! Сейчас огнём швыряться начнут!
И правда, через несколько мгновений щелкнули странные деревяшки на колесах, освобождаясь от груза, и в сторону крепостных ворот полетело два глиняных горшка. Ударившись об обитые железными полосами деревянные створки, горшки разлетелись, а по дубовым плахам поползла тягучая тёмная масса. И всё… Ничего не произошло. Стоявшие ближе к воротам на стенах защитники города начали хохотать, бранясь и выкрикивая:
– Вы что, совсем глузду[19] лишились?! Горшками стен не пробить!
Но ушкуйники, что были при катапультах, не обращая внимания на оскорбления, оттянули вниз рычаги в виде ложек, и, положив в углубления еще по горшку, запустили глиняные ядра в сторону ворот и стен. Сделав ещё несколько выстрелов, они укатили странные орудия за строй ватажников.
И опять ничего не произошло: на стенах всё так же гоготали защитники, воевода всё так же торопил дружинников с доставкой воды к воротам, а ушкуйники стояли под стенами, ничего не предпринимая.
И ещё раз перед воротами появился Ермила Стопуд. Пересиливая гомон на стенах, он выкрикнул:
– Откройте ворота! Вот те крест, не тронем! – размашисто перекрестился сотник. – Мы не хотим крови! Мы не домогаемся животов ваших!
Но только угрозы и оскорбления неслись ему в ответ.
– Видит Бог, вы сами выбрали судьбу, – больше для себя, нежели чем для костромичей, произнёс Ермила и, обернувшись к ушкуйникам, махнул рукой. И тут же к воротам и стенам города, гудя оперением, понеслись несколько сотен стрел, наконечники которых были обмотаны пеньковой нитью, пропитанной горючим маслом. Они несли огненные языки. И как только горящие стрелы достигли облитых горючей жидкостью ворот и части городских стен, те занялись пламенем, с каждым мгновением разрастаясь, охватывая всепожирающим огнём заборала и переходные мостки. Только тогда до дружинников дошло, зачем воевода требовал воду, и вода появилась, но слишком поздно. Огонь перекатывался с одного бревна на другое, расползаясь вдоль стен, а вскоре занялись и дворы внутри крепости.