Ярость валькирии - стр. 23
Над полотном? Он снова вздохнул. Работы впереди непочатый край. Для будущей картины требовалась масса эскизов, набросков, а натурщиц не хватало. Нет, ему не приходилось долго упрашивать женщин, чтобы пришли позировать. Все эти дамы, так или иначе, о Владимире Кречинском слышали, бывали на выставках, читали статьи в газетах и почти немедленно соглашались навестить его в мастерской. Им было лестно и жутко интересно, почему выбор художника пал именно на них, но Владимир и сам не знал почему. Просто муза вилась над ухом, надсадно зудела, тыкала пальцем в сторону той или иной фемины и умоляла: «Возьми ее! Именно ее!» И он не сопротивлялся, вмиг понимая, что только лицо и тело очередной избранницы способны оживить холст, на котором валькирии будут летать над полем боя, подбирать души павших храбрецов и переносить их в Асгард – небесную крепость скандинавских богов.
Там, в волшебном замке Валгалле, где кровля из чистого золота и свет дают не лампы, а обнаженные мечи, от зари и до заката воины участвуют в поединках и турнирах, готовясь помочь богам защитить небесный город от великанов. Затем они прекращают сражение и вместе с богами усаживаются за пиршественные столы. Валькирии прислуживают им, подносят мясо бессмертного вепря и никогда не пустеющие рога с хмельным медом…
Владимир маялся и никак не мог решить, изобразить ли валькирий на поле боя, или больший успех вызовут их живописные утехи с бесстрашными воинами в Валгалле. Но в последние дни все больше склонялся ко второму варианту. Темные мысли грызли мозг, ввинчивались штопором в черепную коробку, неприятное томление мешало сосредоточиться.
Подтянув ветхие «семейные» трусы, Владимир поскреб вялую грудь, заросшую седыми волосами, прихрамывая, прошлепал босыми ногами к холсту и схватился за кисть – так утопающий хватается за проплывающее мимо бревно.
Лицо его покраснело, лоб вспотел, в уголках губ скопилась слюна. Он в исступлении работал и работал кистью, покрывая полотно жирными небрежными мазками, словно швырял на холст свое безумие, сквозь которое проступал лик женщины… Той, последней, что ускользнула от него сегодня и не позволила завершить образ прекрасной и воинственной валькирии, не исполнившей волю грозного Одина.
Владимир отступил на пару шагов, окинул взглядом портрет женщины в сверкающих доспехах, которые лишь условно прикрывали пышное тело, и с досадой бросил кисть на столик, заставленный пустыми пивными бутылками. Огурцы в стеклянной банке подернулись белесой плесенью, горку почерневшей жареной картошки на сковороде венчал окурок, а в консервной банке из-под шпротов покоилась зажигалка, которую он напрасно искал утром.