Ярость - стр. 64
Думая, что Мозес уснул, она, держа его в объятиях, лежала и слушала его тихое дыхание, но он не спал и неожиданно заговорил, удивив ее.
– Ты разговаривала с Викторией Динизулу, – сказал он, и ей потребовалось сделать усилие, чтобы мысленно вернуться к началу вечера. – Что ты о ней думаешь? – продолжал он.
– Очень милая молодая женщина. Интеллигентная и явно преданная. Она мне очень понравилась.
Тара старалась говорить объективно, но где-то в глубине ощущала болезненную ревность.
– Ее пригласил я, – сказал Мозес. – Мы сегодня впервые познакомились.
Таре хотелось спросить: «Зачем? Зачем ты ее пригласил?» Но она молчала, боясь ответа. Она знала, что чутье не обманывает ее.
– Она зулусского королевского рода, – негромко сказал Мозес.
– Да. Она говорила, – прошептала Тара.
– Ее любят, и мне говорили, что у ее матери много сыновей. Женщины в роду Динизулу рожают много сыновей. Она будет хорошей женой.
– Женой? – выдохнула Тара. Этого она не ожидала.
– Мне нужен союз с зулусами: они самое многочисленное и сильное племя. Я немедленно начну переговоры с ее семьей. Пошлю Хендрика в Ледибург на встречу с ее отцом, чтобы они договорились. Будет трудно: тот человек старых убеждений и категорически против межплеменных браков. Эта свадьба должна поразить все племя, и Хендрик убедит старика в ее разумности.
– Но, но… – Тара обнаружила, что заикается. – Ты совсем не знаешь эту девушку. За вечер ты обменялся с ней едва ли десятком слов.
– А какое это имеет значение?
Искренне удивленный, он отодвинулся от Тары и включил ночник, ослепив ее.
– Посмотри на меня! – приказал он, взял Тару за подбородок и приподнял ее лицо. Несколько мгновений он разглядывал ее, потом убрал пальцы, словно коснулся чего-то противного. – Я ошибся в тебе, – с презрением сказал он. – Я считал тебя исключительным человеком. Подлинной революционеркой, преданным другом черных этой земли, готовой на любую жертву. А нашел слабую ревнивую женщину, полную буржуазных предрассудков белых.
Матрас под ней скрипнул: Мозес встал. Он возвышался над кроватью.
– Я зря тратил время, – сказал он, собирая одежду, и, по-прежнему обнаженный, повернулся к двери.
Тара бросилась через комнату и вцепилась в него, загораживая выход.
– Прости. Я говорила не серьезно. Прости. Пожалуйста, прости, – умоляла она, а он стоял молча, холодный и отчужденный. Она заплакала, слезы приглушили ее голос, и ее слова потеряли смысл.
Она медленно соскользнула на пол, все еще обнимая его, встала на колени.
– Пожалуйста, – всхлипывала она. – Я сделаю все. Только не бросай меня. Я сделаю все, все, что ты скажешь, – только не отсылай меня так.