Ярость - стр. 30
Наконец стадо пробежало мимо и скрылось в холмах у охотников в тылу, и ружейный огонь утих. Шаса достал из ружья оставшиеся патроны и посмотрел на Манфреда Деларея.
– Восемь, – сказал Манфред, – и две раненых.
Поразительно, как эти изящные животные способны были бежать, раненные неточно попавшей пулей. Придется идти за ними. Нельзя позволять подранку страдать попусту.
– Восемь – хороший результат, – сказал Шаса. – Просто отличная стрельба!
– А у вас? – спросил Манфред. – Сколько?
– Двенадцать, – бесстрастно ответил Шаса.
– И сколько раненых?
Манфред умело скрыл досаду.
– О. – Шаса наконец улыбнулся. – Я не раню животных – я их сразу убиваю.
Достаточно. Незачем сыпать соль на рану.
Шаса оставил Манфреда и направился к ближайшей туше. Прыгун лежал на боку, смерть раскрыла глубокую складку вдоль его спины, и оттуда показалась грива белоснежной шерсти. Шаса опустился на одно колено и погладил этот прекрасный гребень. Из желез в складках шкуры выделился красновато-коричневый мускус. Шаса раздвинул длинную шерсть, потер выделения подушечкой указательного пальца, поднес палец к лицу и вдохнул аромат меда. Запах скорее цветка, а не животного. Тут им овладела охотничья грусть: он печалился об убитом им прекрасном животном.
– Спасибо, что умер для меня, – прошептал он древнюю бушменскую молитву, которой давным-давно его научила Сантэн, но печаль – это наслаждение, и атавистической голод охотника в глубине его существа на мгновение был утолен.
В вечерней прохладе мужчины собрались перед домом у ям с пылающими углями. Braaivleis, запекание мяса, – ритуал, следующий за охотой: мясо пекут мужчины, а женщины в это время готовят на длинных складных столах на веранде салаты и пудинги. Прежде чем уложить на уголья в ямы, дичину маринуют или шпигуют, из нее делают острые сосиски, а печень, почки и требуху готовят по тщательно сберегаемым старинным рецептам. Тем временем самоназначенные повара с помощью щедрых доз mampoer – ароматного персикового бренди – не дают огню чересчур разгораться.
Сборный оркестр цветных работников с фермы играл на банджо и концертино традиционные сельские мелодии, часть гостей танцевала на широкой веранде перед домом. Немногие молодые женщины были явно не прочь пофлиртовать, и Шаса задумчиво поглядывал на них. От всех от них, загорелых, пышущих здоровьем, веяло безыскусной чувственностью, которая из-за строгого кальвинистского воспитания делала их еще более привлекательными. Но больше всего Шасу привлекали их недоступность и очевидная девственность: он наслаждался не только добычей, но и ее преследованием.