Ярость херувимов - стр. 44
– Чтобы черт тебя побрал! – заявила Ада в сердцах, стирая голосовое сообщение Стасика. И почему на сердце так больно и хочется плакать?
Потому что, наверное, она все еще продолжала его любить. А вот он, судя по всему, нет.
И вообще, любил ли когда-то?
При мысли о Стасике в голове вдруг возник образ старшего следователя со стальным взглядом. Нет, вот только этого ей не хватало!
Поэтому девушка громко повторила:
– Чтобы черт тебя побрал, Стасик!
И, посмотрев на кукленыша (чашка все еще была полной, а овсяное печенье ненадкушенным), она повторила:
– Так ведь? Мы хотим, чтобы его черт побрал! Вот пусть и побирает!
И отправилась спать.
Несмотря на все пережитое, причем такое ужасное, заснула Ада мгновенно, и никакие кошмары ее не мучили. Проснулась она гораздо позднее обычного, но ведь и легла уже под утро. Благо, была суббота – у всех нормальных людей нерабочая, но не у нее, мелкой сошки в издательстве «Ктулху», брошенной на растерзание писательнице Водопьяновой. Если Лариса требовала к себе Аду на выходных, она являлась без малейших возражений.
Проковыляв, потягиваясь и зевая, из спальни в совмещенный с кухней зал, девушка покосилась на восседающего у сахарницы кукленыша.
– Доброе утро! Или с тобой надо по-английски? Ну, тогда гуд морнинг!
Сама, сжевав целое овсяное печенье, которое оставляла в качестве шуточного подношения кукленышу, и выпив ему же предназначавшийся давно остывший чай, Ада покосилась на часы. Скоро одиннадцать, а ей надо быть у писательницы Водопьяновой к полудню! И какая разница, что суббота: если папесса тривиальной литературы желает ее видеть, она обязана предстать перед ее светлые очи.
Вообще-то очи у писательницы Водопьяновой были карие, но какая разница: предстать перед ними Ада обязана в любом случае.
Быстро собираясь, она только перед самым выходом заметила, что Стасик прислал ей утром массу сообщений.