«Ярость богов» - стр. 32
И вот теперь перед Мири лежало письмо некоего Огюста Тавернье: сын того непорядочного племянника пересказывал в назидание детям историю о том, как разбогател его отец, и особо подчеркивал, что нескольких камней, принадлежавших дяде, тот так и не нашел. «Отец мой уверен был, что Тавернье владел рубином, который в легендах известен был как “Ярость богов”, а также изумрудом, названным “Ледяное сердце” за необычную форму и волшебные свойства. Кроме того, во владении мессира Жана-Батиста находились парные звездчатые сапфиры “Глаза Изиды” и необычной формы цилиндрический бриллиант, испещренный надписями древнего заклинания». Далее Огюст умолял детей еще раз самым тщательным образом обыскать поместье и дом, где останавливался мессир Тавернье в периоды своего пребывания на родине. Ибо камни нигде не появились, а значит, старик спрятал их так хорошо, что пока никто не смог найти его сокровища.
Ночь полнилась обычными урбанистическими шумами, за окном дышал большой город, а Мири обняла подушку и стала мечтать о том, как отправится на Рождество к бабушке и привезет ей в подарок не только красивую ширму, но и старинный документ, и совершенно фантастическую историю о драгоценных камнях, которые так и покоятся где-то, надежно укрытые мессиром Тавернье.
Уже в полусне она вспомнила отрывок из старой книги, где рассказывались истории знаменитых драгоценностей. Там говорилось и о «Ярости богов». Этот камень нес с собой еще большие несчастья, чем алмаз «Хоуп». История обретения камня ювелиром Тавернье всегда казалась Мири фантастической… Что же там говорилось, в той книге?
– Раз уж теперь ты мой придворный ювелир, то изволь приняться за работу.
Наместник германского императора в Венгрии взирал на ювелира сверху вниз. Вообще-то, роста наместник был небольшого, но сейчас восседал на троне, украшенном шкурами, дабы подчеркнуть свое богатство и роскошь (и чтобы не так холодно было). Его светлые волосы поседели и спадали на плечи неаккуратными прядями, породистое лицо германского аристократа оплыло от сладкого венгерского вина и жирной пищи. А уж одежда! Для француза, прибывшего из Парижа, смешно было видеть такую простоту и отсутствие намека на моду. Но наместник был в Венгрии царь и бог, и Тавернье склонился в низком поклоне. Расцвел улыбкой и воскликнул:
– Почту за честь! Такое высокое доверие делает меня счастливым…
– Ох уж и сладкоречивы вы, французы, – буркнул наместник. – Потому вам никто никогда и не верит. Ступай.
И, отвернувшись от ювелира, он сосредоточился на делах более насущных: в южной провинции опять назревает бунт, а армии еще не плачено, и как-то быстро растворились деньги, выделенные на содержание лошадей…