Ярость берсерков. Сожги их, черный огонь! - стр. 26
Чудно все-таки. Скучал на чужбине, хотел домой, рвался домой, а вернулся – вроде и не нужен здесь… Чужак наполовину. Теперь скучаю по тому, что было вдали…
Нет, не сумел уйти. Не родовая перевязь, не старейшины, синие глаза Сельги спутали меня покрепче железных вериг.
Наваждение?
Чудно. Ничего вроде такого особенного, девка как девка. Две руки, две ноги, голова сверху. И одевается просто. На шее носит обычные деревянные бусы да оберег расшитый на голове – вот и все украшения.
Всего несколько раз и говорил с ней. Сидел, помню, как-то на берегу, смотрел, как катит Илень свои воды, представлял, как течет он все ниже и ниже. Вот уже и потеплело вокруг, лес по берегам поредел, степь пошла, буйная, пахучая до дурмана. Потом высохла степь по берегам, изжарилась солнцем, окаменела песком и пылью. Море близко. Привкус соли в дыхании ветров и пронзительные, как тоска, крики чаек.
Далеко течет Илень-река, ни глазом не глянуть, ни птицей не долететь…
Задумался, не заметил, как она подошла, рядом села. Когда увидел ее, словно берег подо мной закачался. Сама подошла!
– Смотришь? – спросила она своим глубоким, грудным, чуть глуховатым голосом.
– Да.
– Река далеко течет.
– Да, – согласился я.
– Много воды катит Илень.
– Да.
– Долго можно смотреть…
Она усмехнулась? Или это мне показалось?
– Да, долго, – снова согласился я.
Сам понимал, не разговор это. Сидел только, краснел, как рак в горячем котле.
Пошутить бы, сказать веселое или какую сплетню сплести, чтоб засмеялась, заслушалась, как получалось у меня с другими. А то заладил – да, да. Как Мяча-дурачок, который малым еще упал с дереваистех пор ходит кривым на один бок, как Леший, и гукает по-совиному. Вот сейчас она посидит и скажет: скучно, мол, с тобой. Не о чем нам говорить больше…
– А в прошлом годе Корень в лесу за сук зацепился. Помнишь, нет? – придумал наконец я.
Мне показалась, что она поморщилась. Почему-то я не мог взглянуть ей прямо в глаза. Отводило взгляд. Может, правда – нечистая сила?
– Трудно не запомнить, – сказала она. – Не хочешь – напомнят.
– А орал как!
– Да, орал… Наслушалась я про то. Наши родичи – они как дети, – сказала она. – Им бы только друг другу кости перемывать.
– А я? Тоже как дите? – решился спросить.
Она долго не отвечала. Я, хоть и не поворачивался к ней лицом, боком сидел, одеревенел, как пенек с глазами. Но замечал – смотрит, оценивает.
– Про тебя разное толкуют, – задумчиво сказала она. – А ты по правде всякие земли видел?
– Видел, да.
Вот и весь ответ. А ведь тут бы и рассказать, тут бы соловьем защелкать про чужеземные чудеса. С другими девками получалось, им, знал давно, лишь бы слушать чудное. А с ней не сумел. Язык прилип к зубам, как смола. Предал меня язык!