Ярополк - стр. 35

Волхв тоже прибавил шагу. Стало видно: люди мечутся неистово, но гром уже погромыхивал.

– Не успеют! – простонал Баян.

– А мы с тобой на что? – Волхв грозно сдвинул седые брови и сам сделался тучею.

Ударил посохом оземь, вскинул руки к небу, одежда на нем заплескалась, словно его объял сильный ветер.

– Гей, орлица! – закричал волхв зычным голосом. – Твое гнездо не здесь! Лети туда, где птенцы ждут тебя не дождутся. Дождь-косохлест – ты нынче не про нас. Стой, говорю! Не то пресветлый ярый Дажбог иссушит тебя досуха.

Туча будто споткнулась о преграду, на дыбы взмыла, громоздя облако на облако. И покатилась вся эта громада краем неба. Было видно: стеной дождь стоит, да река ему, как застава неодолимая.

– Ступай! Ступай! – ласково говорил волхв туче. – На молодых пролейся. Молодым дождичек – на счастье.

Люди глядели то на тучу, то на волхва с отроком. И когда путники подошли к незавершенному стогу, все дружно поклонились своему заступнику.

«А ведь когда мы шли под дождем, Благомир и не подумал развеять тучи», – вспомнилось Баяну.

– Завершайте стог, потом поговорим, – сказал Благомир людям, – а нам водицы дайте попить.

– Квасу откушайте! – поклонились женщины.

Квас был с анисом, крепкий. В нос ударял.

– Хорош? – спрашивали женщины, улыбаясь отроку.

– Хорош.

Вдруг раздался пронзительный истошный крик.

– Зорюшка никак не разродится, – заохали женщины. – С утра кричит. И работать не работала.

– Пошли поможем, коль по силам будет, – сказал Благомир Баяну.

– Ему-то, дитю, зачем на такое глядеть? – изумились и даже испугались женщины.

– Ce – мой ученик, будущий помощник ваш. Для волхвов – нет ничего в человеке тайного, нет и стыдного.

Зорюшка была бледна, как первый снег, до голубизны. Благомир осмотрел роженицу, ощупал плод. Достал из котомки снадобья, дал Баяну смешать три лекарства в серебряной ступке. Напоил болезную. Вздохнув, шепнул Баяну:

– Делать нечего, надо тучу назад звать.

Отошел от стога. Ударил посохом в землю. И снова трепетала на волхве одежда, как от бури.

Туча, укатившаяся на край неба, заворочалась, двинулась к реке. Полетели быстрые облака над косарями. И пришел черный, как пропасть, небесный вихрь. Сверкнула молния, разразив небо, и уж так грянуло – оглохли все, наземь попадали, но закричал ребенок.

Пошел дождь, ласковый, теплый. И не было среди людей досады – не закончили общего дела. Была радость – разродилась Зорюшка.

– Сено-то высушим, – говорили косари. – Уголок всего не успели завершить… Солнце-то! Солнце!

Солнце сияло сквозь дождь. И радуга встала над лугом, над людьми с их стогом, над новорожденным, дивная, близкая.