Ярополк - стр. 24
Баян посмотрел на облако.
– Неужто было столько льда? Уж и бело же было!
– Земля сверкала ярче алмаза. – Благомир катнул отроку яичко. – Ешь. Наш путь нынче долог. Белая земля, Баян, для богов, зеленая для людей, ибо она живая. Куда ни посмотри – звери, птицы, пчелы, муравьи, но слова, Баян, у людей.
– Еще осы, – сказал отрок.
– Осы? – удивился волхв.
– Ты сказал про пчел, про муравьев, про ос не помянул. Не придумал я заговор на ос. По-всякому говорил. Не слушают.
– Вещее слово дается тому, кто его ищет. Не отступает. Смотри.
Благомир опустил голову, руки. Все в нем стало расслабленно. Казалось, его колышет, как траву. И тут все суслики, какие только были в степи, выскочили из нор и засвистали друг перед дружкой.
Благомир посмотрел на Баяна, улыбнулся:
– А ведь я им шепнул всего два слова. Но искал я эти два слова всю мою жизнь.
Рыбари
Солнце, пригорюнясь, клонилось к горизонту, когда Благомир и Баян пришли на реку. Поднялись на взгорье, а в распадке, скрытая от глаз, огороженная частоколом – весь. Крыши тростниковые, почти на земле лежат.
Женщины расположись на лугу, вязали огромную сеть.
Благомира узнали, обрадовались. Баяна приласкали. Всей деревней повели гостей в капище, в деревянную избу, где передний угол был выкрашен красной краскою. Рыбари поклонялись Роду и реке. Для Рода большой сноп с колосьями. Для матушки – три корчаги[10] с молоком да круглый высокий камень, а на том кругу, на золотом деревянном ложе, устланном цветами, возлежала огромная золотисто-песчаного цвета живая змея.
Вместе с волхвом и Баяном в капище вошло четверо дев.
Поставили на стол все три корчаги, круглый хлеб, блюдо с печенью налима, блюдо с солеными молоками, с икрой, пук зеленого лука, пук дикого чеснока да низкую корчагу с белыми лилиями. Для глаз.
Девы сняли крышки с корчаг, налили молока Роду, Благомиру, Баяну, нарезали хлеба. Посолили ломти крупной солью. Первый кусок опять Роду.
Молоко холодное, хлеб душистый, соль соленая. Вдруг Баяну померещилось, будто над корчагой мелькнула змеиная головка. Глянул на Благомира, тот пил молоко, одобрительно кивая волхвам.
– Дивная сладость и радость! – сказал он, осушив кружку до дна. – Что было во мне черного, стало от молочка вашего белым.
И тут из корчаг поползли на стол златоголовые ужи. Баян обмер, но Благомир радостно взял одного, посадил себе на правое плечо, другого на левое. Ужи свернулись кольцами, головы подняли, глаза сверкают, язычки трепещут.
Благомир показал Баяну на блюдо с печенью.
– Ешь да чесночком прикусывай. Зело скусно!
Когда гости насытились, волхвы поклонились Благомиру: