Ярмарка Святого Петра - стр. 35

Упорно, не жалея сил, прочесывая ярд за ярдом, спутники осмотрели всю дорогу и вернулись к берегу реки, где их дожидался Роджер Дод. Никаких следов Томаса из Бристоля обнаружить не удалось.

На следующий день вверх по Северну поднялась лодка из Билдваса и около десяти утра пришвартовалась возле моста. Но вместо того чтобы приняться за разгрузку доставленной на ярмарку глиняной посуды, владелец суденышка попросил немедленно известить шерифа о том, что на борту у него имеется особый груз, выловленный в небольшой бухточке возле Этчама, и что, по его разумению, груз этот как раз по части шерифа. Жильбер Прескот, у которого и других дел было невпроворот, послал сержанта в аббатство с наказом найти Хью Берингара и передать, чтобы он занялся этим делом.

Пресловутый груз лежал на дне лодки, принадлежавшей мастеру-горшечнику. Он был завернут в грубую парусину, из-под которой просачивалась вода. На дне лодки расплывалось темное пятно. Лодочник развернул парусину, и взгляду Берингара предстало тело рослого, грузного мужчины лет пятидесяти – пятидесяти пяти, с редеющими, тронутыми сединой волосами. Черты некогда округлого лица заострились. Сомневаться не приходилось – это был не кто иной, как мастер Томас из Бристоля, но лишившийся своего щеголеватого наряда, капюшона и колец и оставшийся в чем мать родила.

– Мы увидели, что на отмели что-то белеет, – пояснил горшечник, поглядывая на свой улов, – и шестами подцепили его, беднягу, да и в лодку. Я могу показать вам это место возле островка близ Этчама. Мы решили, что следует доставить его сюда как утопленника. Только, – мрачно добавил горшечник, – он вовсе не утонул.

И это была сущая правда. О том, что купец не просто свалился в воду, свидетельствовало то, что он был наг: едва ли он сам, по доброй воле, снял бы с себя все до нитки. Но еще более явно на причину его смерти указывала крохотная, узкая ранка под левой лопаткой. Вода смыла кровь, и лишь небольшой порез остался на том месте, где в тело Томаса из Бристоля вошел тонкий, острый стилет, пронзивший его сердце.

Первый день ярмарки Святого Петра был в полном разгаре. Споры торгующихся, возгласы зазывал, крики «поберегись!» сливались в веселый деловитый гул, перелетавший через монастырскую стену и доносившийся до сарайчика, словно жужжанье огромного пчелиного улья в солнечный летний денек. Звук этот преследовал Хью Берингара до самых его покоев в странноприимном доме, где его жена и Эмма Вернольд увлеченно обсуждали достоинства различных шерстяных тканей, а Констанс, искушенная в таких делах старая дева, придирчиво ощупывала образцы и давала советы.