Ярмарка безумия - стр. 8
В общем, теперь Ледникова раздражало абсолютно все. Промокшие люди в вагоне, от одежды которых валил тяжелый запах. Торговцы какой-то дребеденью, тащившиеся бесконечной чередой по вагону и, разумеется, что-то верещавшие про самый любимый праздник всех времен и народов. Мокрый снег, залепивший стекло. Серая мгла за окном, в которой глаз невольно отыскивал все ту же отвратительную новогоднюю рекламу…
Но очень скоро, когда электричка едва выбралась за пределы Кольцевой автодороги, он вдруг обнаружил, что раздражение его как-то улеглось, пейзаж за окном действует успокаивающе, вызывая в памяти, казалось бы, забытые воспоминания.
Он не был на даче Востросаблиных лет, пожалуй, десять, если не больше. А ведь там прошла чуть ли не вся его юность, в которой Артем был самым близким его другом. Там они пьянствовали, скрываясь от взрослых, отмечали все праздники и дни рождения, туда возили бесконечно менявшихся подруг. Там как-то по-настоящему свирепо дрались с невесть откуда возникшими мрачными детинами, привязавшимися к их девчонкам, которые ходили купаться на пруд.
Да много чего случилось в его прошлой жизни именно там, на даче Востросаблиных!
Николай Николаевич Востросаблин был профессиональным судьей, дослужившимся до членства в Верховном суде. С отцом Ледникова, который сделал такую же впечатляющую карьеру в Генеральной прокуратуре, они были знакомы, но никакого стремления к сближению не проявили. Черт его знает почему! Однажды Ледников спросил отца, знает ли он родителя его лучшего школьного друга Артема Востросаблина? Тот лишь коротко кивнул и ушел от более подробного ответа.
Был потом еще один разговор на эту тему, когда Ледников уже учился в университете на юрфаке. На сей раз отец без особой охоты сказал о старшем Востросаблине нечто более пространное и неопределенно-снисходительное, из чего можно было понять, что он не в восторге от судейских достоинств и прочих способностей Востросаблина-старшего. Отец даже соизволил пошутить: мол, может, сабля там и вострая, да только этого никто не знает, потому что ее предпочитают не доставать из ножен, в которых она всю жизнь провисела на стене…
Потом Ледников все-таки узнал, что было много уже лет назад одно дело об изнасиловании, связанное с сыном большого человека, первого секретаря какого-то обкома, которым занимался отец. Он все-таки довел его до суда, несмотря на все давление, которое на него оказывали с разных сторон, а Востросаблин уже в суде дело практически развалил. Отец ему этого простить не захотел.
Кстати, человек, который Ледникову об этом рассказал, заметил, что ситуация была, честно говоря, совсем неоднозначная. Отец в ходе следствия выяснил, что сынок-насильник был выдающимся мерзавцем и сволочью, и потому не сомневался в его конкретной вине. А судья Востросаблин посчитал собранные следствием доказательства «недостаточными». Но вообще-то ситуация и вправду была запутанной и неясной. Дело не выглядело чисто уголовным. Там шла борьба двух партийных кланов, и дело развратника-сынка могло сыграть на пользу той или другой стороны. Поэтому Ледникову-старшему не только мешали и всячески препятствовали с одного фронта, но и обещали поддержку и содействие с другого фронта. А судья Востросаблин понимал, что, вынося свой оправдательный приговор, он не только оказывает кому-то услугу, но и заводит себе серьезных недоброжелателей, чьи планы он своим приговором, мягко говоря, не поддержал…