Ярмарка безумия - стр. 39
После смерти Николая Николаевича во главе стола обычно восседал Андрей. Виктория Алексеевна усаживалась напротив, тоже как бы во главе, но с другой стороны и поближе к кухне. Ледников оказался рядом с Гланькой, которая уплетала еду с усердием узника концлагеря.
– Ну, давайте выпьем! – провозгласил Андрей. – Выпьем за все хорошее, то есть за нас с вами!.. И все! – строго прикрикнул он. – Больше никто ни слова. А то сейчас опять вселенский плач начнется! Знаю я вас!
Ледников выпил и принялся за пирожки, думая о том, как страшно и непоправимо раскалывается, распадается жизнь целой семьи, вчера еще казавшейся единым целым с расчудесным будущим впереди.
Гланька заботливо положила ему добавки и посмотрела на него быстро, чуть опустив уголки губ, отчего лицо ее приобрело грустное и одновременно плутовское выражение. Она вела себя так, будто они вдвоем уже выделены и отделены от остальных. И главное, ее, кажется, ничуть не смущало, что другие видят это. Андрей несколько раз уже покосился на них, но Гланьку это ничуть не взволновало. Однажды она даже быстро с усмешкой показала отцу язык.
В бестолковой суете выпили еще по одной, закусили, а потом Гланька снова принялась за свое.
– Я все-таки не могу понять – жена Ампилогова все-таки могла мужа убить или нет? А, бабуля? Все-таки они к вам в гости захаживали… Неужели ты не разглядела на ее лице клейма убийцы?
Бедная Виктория Алексеевна чуть не подавилась и шумно закашлялась. Но Гланьке все было по барабану. Эта особа умела добиваться своего. И деликатностью она не страдала.
– Как вы думаете, обычная женщина, с которой вы сидели за одним столом, обычная, а не какой-нибудь подготовленный спецагент, может взять пистолет и стрелять в спящего человека? Причем в ситуации, когда ей никто не угрожает? Пойти и застрелить спящего мужа? Не во время ссоры, не во время ругани? А вот так глубокой ночью, когда он спокойно спит? Вы можете это мне объяснить? Что она должна была пережить?
Виктория Алексеевна с испугом смотрела на вошедшую в азарт и актерский раж Гланьку. «Она уже репетирует будущую роль ведущей в своем фильме, – подумал Ледников. – Вот с такими же интонациями и напором она будет задавать эти вопросы с экрана телезрителям. И надо сказать, девушка могет. И очень даже могет». И вдруг ему захотелось эту нахалку немного охладить, поставить на место. Надоело смотреть, как она всеми понукает.
– Что касается того, как это можно было пережить… – с улыбкой мудрой змеи и напускной задумчивостью произнес он. – Переживают и куда более страшные вещи. Представьте себе женщину, муж которой решил кончить жизнь самоубийством и рассказывает ей об этом. И знаете, что она говорит ему в ответ? Что уйдет вместе с ним. Только она не сможет выстрелить в себя, поэтому пусть он сначала убьет ее, а потом себя. После этого они садятся писать предсмертные письма, в которых объясняют, что не могут больше жить, просят прощения у всех близких. После этого они ложатся рядом на большую двуспальную кровать, и муж, закрыв глаза, стреляет ей в висок, а потом тут же стреляет в себя, тоже в висок…