Янина и истинные роли. - стр. 7
- А если они знают про смерть Алены? – спросила я.
Чужой дом и лишний разговор мне были не нужны, но вообще она говорила дельные вещи. В обычном случае простая человеческая девушка легко могла таким образом понять, в чей дом попала. А там и решить, куда дальше идти.
- Никто не знает. Ее я хоронила три недели как. Одна копала могилу и никому не говорила. Надеялась, что моя внучка вернется. Она в Ростове жила до войны, обещала прийти, переплыть до зимы Дон, как только ночь станет длиннее. Она из семьи рыбаков, такое ей было бы по силам. Но, видно, мертва моя кровиночка.
Печаль старушки была густым киселем, пить который я могла легко, набираясь сил на будущее. Опять пошли причитания, воспоминания о всей сгинувшей семье. Беспокоить ее сейчас я не хотела. Увы, но я должна была восстановить резерв сил, потраченных на лечение, и частички эмоций полумертвой старушки были моим «сытным бульоном», а пищу насущную я лучше оставлю ей. В себя я впихнула две небольшие картофелины и одно яйцо. Этого было достаточно для восстановления функций желудка. Объедать бабу Клаву я не хотела, а жирные и вонючие для моего носа козьи молоко и творог вызывали только тошноту. Никогда не понимала, в чем их прелесть, а сырое молоко пагубно могло повлиять на мой желудок, привыкший к менее жирным продуктам. Расстройство я бы не получила, но легкое недомогание и бурление в животе стали бы меньшим из возможных последствий после необработанных должным образом продуктов. Печка-буржуйка тут была, как и дрова, что были уложены у двери. Иначе не выжила бы она в таком холоде. Даже керосинка висела на одной из деревянных балок, пока не зажженная, а весь свет проникал через небольшое окошечко, у которого мы сидели. Заклеенное крест-накрест бумагой, оно не особо позволяло рассмотреть любопытным, что происходит внутри. А больше тут и щелей не было. На совесть строили хозяева подсобное помещение для скотины. И тепло было, и пол надежный.
Откинувшись так, словно я переела, привлекла ее внимание.
- Ты, горемычная, прости меня, что гоню тебя быстрее уйти. Да еще и в такое место, где немцев больше, просто нет времени у меня, а значит, и у тебя. Я вчера ночью вырыла твою могилу на огороде. Думала, хоронить придется. Один немец спросил, померла ли ты, и я сказала, что да. Не хотела, чтоб они сюда шли. Они смирные. Живут в доме, просят меня стирать им и на глаза не попадаться. Молоко мое не все забирают, как и яйца. Иногда даже дают за них немного своих пайков. Даже шоколад свойский дали один раз. А так, бывает тушенка, крупа разная и даже немного хлеба, – горестно вздохнув, она опять сбилась с темы. – Как же давно я не ела нашего хлеба. У мамки был рецепт свой, она его мне рассказала. Каравай выходит мягкий, как пух, и вкусный. Только вся мука кончилась у меня, а купить ее можно лишь за деньги. Их у меня нет. Да и не смогу я уже наесться хлеба на этом свете. Если Боженька позволит к себе попасть, то там отведаю. За столом со всей семьей.