Янина и истинные роли. - стр. 18
Пока мы шли, я ликовала от радости! Я могу побыть хоть немного рядом с ней, узнать, какой она была годы назад. Родная, моя любимая бабушка, осталась единственной ведьмой в целом городе. И она не сидела, сложа руки! Не думаю, что купленные простыни ей нужны для собственных нужд. Судя по испытываемым ей чувствам, она переживала за кого-то. Тревожилась, и потому спешила, иногда ускоряясь, и уже я тормозила ее, притягивая за локоть назад и заставляя шагать медленнее. Успеем мы добраться, главное, не выдать себя неверными действиями!
Дом бабушки располагался сейчас совсем в другом месте. Ближе к центру города, если судить по тому месту, где я оказалась при перемещении, и предположить, что там стоит мой дом, отстроенный после войны. Маленький, низенький домик, неприглядный и словно вросший в землю, окруженный покосившимся заборчиком, не привлек внимания немцев, и на постой у нее никто не остался. В доме явно обитал призванный дух-хранитель, способный уберечь хозяйское имущество и саму Софьяру от бомбежек и ненужного внимания. Стоит такой почти развалившийся сарай-мазанка, ну и пусть. Кому нужен он, если вокруг добротные дома пустуют – живи не хочу!
Три небольших комнатки, кухня с печкой, маленькая банька, пристроенная к дому со стороны огорода, колодец, погреб и хлев с животиной – вот и все богатство. Ну и еще десяток деревьев и кустарников у дома. Сейчас их голые ветви отталкивали, но весной и летом от них будет хорошая тень и урожай.
- Заходи, – втянула меня к себе Софьяра, распрямляясь, и спокойно принялась говорить. – Места у меня немного, но есть два погреба, забитые едой и охраняемые сама понимаешь кем. Это позволяет не голодать и помогать другим, менее везучим и запасливым. У нас до войны было огромное хозяйство. Свиней держали, коров, птицу, даже двух лошадей. Но с первыми боевыми действиями, когда мужиков стали призывать на фронт, папа перебил почти всех животных, разломал большой амбар и большую часть пристроек на дрова. Он так хотел нас с мамой обезопасить – нет богатства, так и не нужны мы немцам. Взять-то с нас нечего, выходит. Соседям глаза отвели вовремя, вот и не пришли к нам с поборами ради общего блага. Дом замаскирован до окончания войны, а на самом деле, он большой у нас был и добротный.
Софьяра разделась сама и размотала меня до нормального вида, оставив на мне пару халатов и брюки. Она прошла к неприметной двери, ведущей в баню, и открыв ее, успокоила своих жильцов:
- Я вернулась и привела знакомую. Вместе работали в больнице раньше. Только ей не так повезло, как мне, – горестно вздохнув по моей тяжелой жизни, она продолжила уже более весело, – ее можете не бояться, она точно вся наша.