Якса. Царство железных слез - стр. 17
И вдруг женщину охватила ярость, будто в нее вселилась душа мавки. Она прыгнула к иноку, вскидывая руки, ногти блеснули, будто когти! Будь он ее невольником – наверняка порвала бы его. Но Грот не испугался, даже не отшатнулся. Схватил Венеду за запястье правой руки, сжал, придержал.
– Сядь, госпожа, – сказал он. – Не сей непокоя. Я инок, учитель, садовник Праотца, а не дворняга, которой можно приказывать. Хочешь, чтобы я уничтожил стрыгона? Зачем бы, проклятие, мне пытаться это сделать?
– Потому что ты инок божий. Ты ел плоды в саду Праотца. Твоя повинность – охранять нас от зла, которое приходит из леса. «Средь диких боров вознес я сбор ваш, – почти пропела она строфы Символа веры Ессы, – чтобы свет мой охранил вас от бесов Волоста». Ты – ученый человек, а только такой и может одолеть чудовище. В око´ле прячется немало женщин, стариков и детей. Если мы выйдем отсюда, хунгуры устроят нам резню. А если останемся, то нас пожрет стрыгон, рожденный в неправедности и тьме!
Она говорила задыхаясь: была так близко, что он на миг ощутил – или же ему только так показалось – запах ее тела. Потому он прикрыл глаза, стиснул на миг зубы, чтобы избавиться от воспоминаний, что грызли его, подобно волкам.
– Со стрыгоном – непростое дело. Не получится, как в сказках, позвать дурачка с мечом, чтобы тот убил тварь за два скойца. Жизнь – не сказка, но дорога, с которой не возвращаются. Железо, серебро или золото не убивают упыря, восставшего из могилы. Стрыгон появляется, когда кто-то совершает большое зло, он приходит как следствие этого подлого поступка. Чтобы его уничтожить, необходимо устранить источник греха, и тогда тварь уйдет, успокоенная, и вернется в замирье. Потому, – он потянулся за кубком с вином, – кто в Дзергоне совершил нечто настолько жестокое, так обидел другое существо, что оно вернулось после смерти?
– Я не отсюда. Стурмир – это мой родственник. Дал нам укрытие. Он тверд в язычестве, и если узнает правду о тебе…
– Ты весьма уверена, госпожа, что я поддаюсь шантажу. Ты слишком смела!
– Я кое-что тебе покажу. Пойдем!
Взяла его под руку и подняла с лавки. Провела инока под стену, где на постели лежал некто, завернутый в шкуры.
Грот увидал маленького мальчика – едва ли шести, может, семи весен, – он свернулся под волчьими шкурами, с прикрытыми глазами, с волосами, постриженными под горшок – на одном уровне на затылке и над ушами. Малой спал. Спокойное личико, чуть раскрытые губы, олицетворение тишины и благости. Грудь его слегка приподнималась.
– Это Якса, мой единственный сын, – сказала Венеда, наклонилась над мальчиком, поцеловала его в голову. – Мы сбежали от орд, и если мы выйдем отсюда, нас убьют хунгуры. Убьют страшно, из мести, яростно, с ненавистью. С наибольшей болью, какую только этот помет Чернобога сумеет причинить. Потому что мы – Дружичи. Мой муж, мой господин, отец Яксы, убил на Рябом поле высшего кагана. Мы – его крови и плоти. Помоги нам! Мы действительно не можем отсюда выйти. Ты не слушаешь угроз – послушай же мольбу! Смилуйся, иноче!