Якобино - стр. 24

Недолго раздумывая, я пристроился к нему, спасибо старику Ахмет-Тайки. Пристроился как клишник, а также крутил у него орга́н. С ним мы ходили по дворам, по площадям, по трактирам. Заходили в казармы, сумасшедшие дома и заведения более сомнительного свойства, окна которых даже днём обязательно завешиваются плотными шторами.

Работа было донельзя тяжёлая. От бесконечных переходов со двора во двор, от постоянного выгибания и изгибания тело к вечеру начинало так ныть и болеть, что по ночам я не находил себе места и плакал. Физические страдания я переносил относительно легко, считая их необходимой тренировкой моего будущего циркачества. Но с нравственными муками, окружающий мой труд, я не мог мириться. Обстановка меня угнетала и заставляла искать выхода. Особенно я страдал, работая в публичных домах, где видел последнюю ступень падения и унижения человека.

При всём том мне постоянно приходилось голодать. Одежда была всегда в лохмотьях. Вместо сапог опорки. Но скудный заработок полностью отдавал нашим нуждающимся родителям. Всё это заставляло меня думать только об одном, как бы вырваться из этой не столько тяжёлой, сколько унизительной жизни.

К великому для меня счастью, в Ригу приехал цирк Момино. И мне удалось поступить в него служителем к дрессировщику. Я чистил и мыл его животных, прогуливал их, готовил им пищу, кормил. Во время представления помогал дрессировщику за кулисами. Здесь я не забывал своих достижений по акробатике. В свободное время практиковался. И спасибо одному старому акробату, который, видя моё старание, показал мне приёмы сальто-мортале.

Из Риги с этим цирком я поехал в Нарву и в Валк. В последнем городе в цирке Момино я стал реквизитором, то есть готовил реквизит для пантомим и помогал на манеже. Жалованье мне было положено пятнадцать рублей в месяц на полном своём иждивении. Но сборы были слабы, и я даже этих денег не получал. Питался у знакомых и товарищей. Кто даст кусок хлеба, кто что. Я всё это переносил, смутно сознавая, что начинаю приближаться к цели. Мечта моя потихоньку начинает осуществляться – я наконец работаю уже в самом цирке. Момино было четыре брата – Алекс, Паня, Жорж и Володя. От него-то мне больше всего и доставалось. Он меня без всякой причины, для потехи, так нещадно бил кулаками и шамбарьером, что я не выдержал и решил бежать. Не имея денег, зайцем, под скамейкой, уехал из Валка в Ригу. Переезд совершился более чем благополучно. Пассажиры не только меня прятали, но даже подкармливали. Дома родители, по своей бедности, помочь мне не могли. Но счастье меня уже заметило и начало понемногу улыбаться.