Ягодный возраст - стр. 32
– Вот, – сказала довольная Ирка, – я тебе говорила, что он ещё объявится!
– Кажется, ты говорила совсем обратное, – попыталась я её поправить.
– Влада, не будь мелочной и давай скорее послушаем, а то ты меня сегодня точно до инфаркта доведёшь.
Кассета наконец была водружена в старенький «Панасоник». Через несколько секунд в кухне раздался мужской голос: «Владислава Владиславовна, здравствуйте ещё раз! Я вновь рискнул вас побеспокоить, и именно таким образом. Подобное обращение не даст вам возможности меня перебить. Я возвращаю вам деньги с большой благодарностью. Ведь дело не в сумме, а в своевременности её получения. Вы помогли мне выйти из неловкого положения с минимальными потерями. В воскресенье в Филармонии будет с единственным концертом выступать Дмитрий Хворостовский. Я буду ждать вас в восемнадцать ноль-ноль у главного входа. И так как я более чем уверен, что вы не сохранили номер моего телефона, я повторю его ещё раз». Прозвучал семизначный номер мобильника. «До встречи». Магнитофон замолчал.
– Какой Версаль! – простонала Ирка.
– Подожди ты с Версалем, – перебила я её. – Что там Глаша сказала про мой телефон?
Я подняла трубку. Гудков не было, и эта тишина мне не понравилась. Ирка, тут же выхватив трубку из моих рук, стала нажимать на все кнопки подряд, и вдруг раздались гудки.
– «Мнительный ты стал, Сидор»! – прокомментировала Ирка выражение моего лица и гордо положила трубку на место.
– Так, мать, что собираешься надеть в воскресенье? – обратилась она ко мне.
– Чёрное бархатное платье и шиншилловый палантин. Или у тебя есть другие предложения? – мгновенно отозвалась я.
– У тебя нет ни того и ни другого, а если будешь так выпендриваться, то никогда и не будет, – заключила Ирка.
– Ира, я честно не знаю, что надену и вообще пойду ли ещё. Мне надо сейчас дитё собрать, завтра дождаться их звонка, как они доберутся до места. У меня уже сейчас ни одной мысли, и зачем я согласилась?
– Не выдумывай, пожалуйста! У тебя вон потолок и стены в квартире рушатся, когда собираешься ремонт делать? А потом «кашемир», ну ладно, ладно, чего кривишься. Тогда хоть о ребёнке подумай, третий год подряд будешь парить всё лето Вадима на детской площадке… Ну всё, буду собираться, а то уже поздно. Да, ты хоть цветы в вазу поставь.
– Здесь не ваза, а ведро нужно. Слушай, Ира, а что у тебя-то случилось?
– У меня? – спросила удивлённо. – А моё кафе обокрали. Я на тридцать тысяч попала, представляешь? Ладно, как-то вывернусь.
Договорившись созваниваться чуть ли не каждый час, мы распрощались. Закрыв за ней дверь, я вдруг почувствовала, как страшно устала. Убрав со стола посуду и так и нетронутые нами пироги, я поставила гвоздики (их было двадцать шесть) в большую хрустальную вазу. Потом в небольшую дорожную сумку собрала Вадимкины вещи, покормила кота и, заведя будильник на семь тридцать, рухнула в постель. День длиною в жизнь закончился.