Ягодный возраст - стр. 22

– Подождите, – автоматически поправляю я его, одновременно с этим подползая к двери, и, набрав в грудь побольше воздуха, резко высовываю голову в коридор. Пусто. Из зеркальной стены на меня с удивлением смотрит взлохмаченное, с волосами, стоящими дыбом от страха, чучело, отдалённо похожее на меня.

– Алло! Алло! – надрывалась трубка.

– Не кричите! Я вас очень хорошо слышу, – сказала я, возвращаясь в комнату и даже вроде немного успокоившись. – И ничего такого особенного у меня не происходит. Просто я нашла труп и сейчас жду приезда милиции.

Трубка сначала странно рыкнула и после секундной паузы (видно, дыхание переводил) выдала:

– Что вы нашли?!

– Я нашла «лицо кавказской национальности» с пулевой дыркой во лбу!

– Простите, как? Только лицо?!

– Ну, конечно, не только лицо, к нему приложено и всё необходимое, но теперь это необходимое ему вряд ли когда-либо понадобится.

Трубка рыкнула с новой силой.

– И часто это с вами происходит?

– Да, – язвительно ответила я, – очень часто. Это только сегодня день не задался, уже шестнадцать ноль-ноль, а я только один нашла. Но до вечера ещё далеко, так что, думаю, самое интересное ещё впереди.

– Вы очень интересная женщина и хорошо держитесь.

– Спасибо. Если это комплимент, то, пожалуйста, не старайтесь, я в курсе своих как достоинств, так и недостатков.

– У вас есть недостатки?

Однако же, оказывается, мы способны на сарказм.

– Недостатки есть даже у шоколадного зайца: он пустой внутри.

– Владислава Владиславовна, скажите, есть вопросы, на которые вы не можете ответить?

– Да. Даже два. Первый – чему равняется квадратура круга, и второй: почему вы не сказали, что у меня была размазана помада?

Он странно хохотнул.

– Я хочу с вами встретиться.

– Извините, как я понимаю, вы привыкли, что ваши желания должны исполняться. Я хочу вам сказать, что это достаточно порочная привычка. Тем более, если вы под встречей подразумеваете свидание, я могу это расценить только как прихоть – черепаховый суп надоел, на отечественные щи потянуло. Если же вы хотите вернуть мне двадцать рублей, не утруждайтесь. Я не столь материально зависима. – В моём голосе звучала гордость, так как во внутреннем кармане ветровки лежали отпускные.

– Ну что же, – голос зазвучал знакомой холодностью, – мне осталось лишь извиниться за возможно причинённое беспокойство. У вас теперь есть мой номер телефона, и я думаю, что вы всё-таки захотите им воспользоваться.

– Ну, это вряд ли. Конец связи, – сказала я и нажала на отбой. Потом несколько секунд смотрела на высветившийся номер и нажала на сброс и удаление из памяти. Нет номера – нет искушения позвонить. Зачем эти иллюзии, всё известно, как и что будет. Вначале театр, затем недорогой ресторан (нельзя недооценивать его интеллект, откуда у меня могут быть наряды для дорогих), потом подарки и ужин при свечах с определённого характера десертом в виде интима. Обязательно какое-нибудь путешествие к морю. А затем, когда ему надоест экзотическая старая «обезьяна» не из его роскошного мира, у него появятся неотложные дела. Сначала прекратятся встречи (у него же столько работы!), а затем телефонные звонки станут реже и реже и, в конце концов, тоже прекратятся. А я начну восстанавливать с таким трудом созданный и разрушенный только по его прихоти мой мир, срываясь на работе и, что самое страшное, на своём родном ребёнке. Буду плакать в автобусе днём, уткнувшись носом в стекло, и дома по ночам в подушку от какой-то противной жалости к себе и от обиды на весь мир. Ну и, спрашивается, «на фига козе баян»? Звучит, конечно, не интеллигентно, но из песни слов не выкинешь, что есть, то есть. И всё же, всё же, всё же…