Ядовитое кино - стр. 16
Дверь распахнулась, и в кабинет вошел улыбающийся Евсеев. Он подошел к Звереву и положил на стол заключение экспертизы:
– Все, как и предполагалось! В пачке с содой, которую мы изъяли в комнате гражданки Горшковой, присутствует рицин.
Горшкова вздрогнула и едва не выронила стакан:
– Простите, я не понимаю…
– Что вы не понимаете? – без особого нажима спросил Зверев.
– В моей пачке с содой какой-то рицин?
– А вы не знаете, что такое рицин?
Зверев не отрывал от Горшковой взгляд.
– Н-нет…
– Рицин – это белковый яд, которым был отравлен ваш режиссер!
Горшкова дернулась и все-таки пролила воду себе на подол.
– Боже мой! Выходит, что это я отравила Всеволода Михайловича? Но как же так… Боже, я же ничего…
Зверев перебил ее:
– Вы сказали, что накануне своей смерти Качинский ничего не ел. А что он пил?
– Содовый раствор! У него случился приступ, и я… – женщина поставила стакан на стол и разрыдалась.
Комарик подался было вперед, но Зверев остановил его жестом.
Пока Горшкова плакала, Зверев внимательно следил за ней. Ближе к сорока, ровная челка, бледное остренькое лицо. Когда она сняла очки и стала тереть глаза, Павел Васильевич подал знак Комарику, тот тут же протянул женщине свой носовой платок. Софья Алексеевна кивнула и стала тереть и без того красные глаза.
Зверев выждал паузу и задал очередной вопрос:
– Гражданка Горшкова, то есть вы признаете то, что это вы дали Качинскому яд?
– Я делала ему содовый раствор! Он всегда его просил, когда у него начинался приступ. Да… Всеволод Михайлович постоянно пил содовый раствор, и поэтому я всегда имела под рукой пачку с содой. Когда ему становилась плохо, я растворяла примерно одну-две ложки на стакан воды, и он его выпивал.
– То есть о том, что в пачке подмешан яд, вы не знали?
– Разумеется, нет! Да неужели бы я…
– Какие у вас были отношения с убитым?
Горшкова вздрогнула, вся как-то выпрямилась и расправила плечи:
– А какие у нас с ним могли быть отношения? Он выдающийся деятель искусств, настоящее светило, а я… – тут женщина снова поникла. – А я всего лишь его помощница. Я варила ему кофе, покупала еду и делала ему этот чертов раствор. Да откуда же я могла знать, что там какой-то рицин?
– То есть вы были у Качинского на побегушках? – оторвавшись от своей писанины, предположил Горохов.
Зверев строго посмотрел на Шуру, но Горшкова, похоже, вовсе не обиделась.
– Всеволод Михайлович был исключительным человеком! Я… и не только я, его боготворили! Да, я была его правой рукой, помощницей, даже прислугой, если хотите.
– То есть вы все знаете о Качинском? – вновь подключился к допросу Зверев.