Ядовитая тропа - стр. 13
Семен вытянул ноги и посмотрел на потолок, покрашенный светлой краской. И подумал, что, когда будет выходной, нужно будет найти возможность сходить в порт. У него был пропуск, разрешающий ему посещать все, в том числе и закрытые территории. Да, не все, но в порт он мог попасть.
Почему-то его туда тянуло. Тем более что тела немок были найдены там же…
Выходной у полковника был один раз в десять дней. Хотя с его медицинской картой ему полагалось два, но один день он тратил на работу на развалинах замка. Просто как обычный рабочий. Потому что ему хотелось что-то делать руками.
У Серабиненко была еще одна удивительная черта, которую отмечали все его условные друзья. В любом месте: окопе, блиндаже, в чужом городе, деревне или на явочной квартире он буквально за пару часов умел устраиваться с комфортом. И сегодня хотел сходить на рынок, купить хлеба, сухарей, если получится, то сухофруктов, хотя для него и было неожиданным то, что немцы хранили в подвалах яблоки и сохраняли их так, что можно было есть свежие яблоки даже после Нового года.
Утром у дверей его поджидал сюрприз.
– Афанасий Федорович, что же вы не позвонили! – удивился полковник, увидев, что на крыльце его ждал помощник Тамары.
Старик курил самокрутку и с удовольствием щурился, гладя на февральское солнце.
– Да зачем? Труп-то уже мертв. И у нас. А тут можно посидеть спокойно, никуда не торопясь. Сосед все равно сказал, что вы еще дома, да и Тамара Владиленовна просила подождать вас, сказала, что вы не любите резкие звонки.
Семен закатил глаза. Не любит звонки. Какая предусмотрительная. Да, ходило такое поверье, что контуженным нельзя звонить или стучать в дверь. Мало ли как они отреагируют на резкие звуки.
Но гораздо сложнее было бы найти хоть одного не контуженого или не раненого в окружении Семена.
– Что у нас нового? – спросил Семен, когда они вместе с Афанасием Федоровичем дошли до прозекторской.
Это было не скоро. Через час. По Кенигсбергу сейчас нельзя было пройти по прямой. Не было ни одной целой улицы, ни одной ровной. И приходилось ходить по проложенным деревянным доскам буквально над разломами, ямами от снарядов. Внизу можно было рассмотреть проложенные ранее коммуникации, часть были затоплены водой. Приходилось обходить огороженные пятачки там, где было еще не разминировано. Один раз они остановились, потому что услышали выстрелы, произведенные в воздух. Но оказалось, что это был залп во время похорон товарища. Небольшая братская могила появилась на пересечении двух улиц в сердце старого Кенигсберга. Интересно, каким все-таки будет его новое название. Нужно будет переименовать, как же иначе.