Яд-шоколад - стр. 42
А вот и тот самый, крайний, на отшибе…
Катя заглушила мотор. На ухоженной лужайке перед ней – отличный новый двухэтажный коттедж, крытый металлочерепицей. На лужайке большая белая тарелка спутниковой антенны. На окнах тяжелые шторы, на террасе – плетеная новая мебель. Достаток и благосостояние в каждом кирпичике, в каждой ухоженной подстриженной травинке.
Катя вспомнила девятиэтажку в Дзержинске, квартиру с наглухо задраенной лоджией.
Это значит в такой вот дом по программе защиты свидетелей переехала семья Родиона Шадрина?!
Коттедж в тихом парке на берегу Черного озера в поселке бизнес-класса?
Откуда-то из-за дома вынырнул велосипедист. Точнее, велосипедистка – девочка лет двенадцати в джинсах и бейсболке на дорогом японском велосипеде. Она что есть силы жала на педали. За ней гнался мальчик – белобрысый в расстегнутой спортивной куртке.
– Отдай! Мне ехать надо, пацаны ждут!
– Подождут, – девчонка сделала крутой вираж перед крыльцом, остановилась.
Мальчик тут же схватился за руль.
– Убери грабли, – девчушка резко ударила его по руке.
– Отдай, это мое! – мальчишка попытался спихнуть ее с седла.
Девчонка съездила его по затылку уже без всякой пощады, и он ойкнул.
– Не канючь, было ваше – стало наше!
– Отдай велик!
– Ой-ой, а что, мамочке сейчас ябедничать побежишь? Фома – хомяк с полки бряк.
– А ты… ты злая! – выкрикнул плаксиво мальчик. Тоненький и хрупкий, он заикался от обиды и желания вернуть себе конфискованный велик. – И я… я правда маме все скажу про тебя!
– Наябедничаешь, живым не останешься, – пообещала девчонка в джинсах и бейсболке, – лучше бы тебе, Фома, на свет тогда не родиться.
– А я уже родился и сестру имею! Уродина! Любка уродина, у тебя прыщи!
Мальчишка нашел, чем оскорбить, и отскочил от велика на приличное расстояние.
– Что ты сказал? Повтори, что ты сказал?
– У тебя прыщи и угри, ты перед зеркалом на носу выдавливаешь в ванной, думаешь, я не видел? Я ничего не видел? У-р-р-родина!
– Ну, все, я тебя сейчас прикончу, готовься к смерти, придурок!
Девчушка, пылая негодованием, соскочила с велика и…
Катя уже поняла, кто перед ней… Люба и Фома… его сестра и брат. И сцена, которой она стала свидетелем, когда дети ссорились и оскорбляли друг друга, лишь прибавила ей уверенности – та еще семейка! Вы только гляньте на молодую поросль!
– Люба, оставь брата в покое, – громко скомандовала Катя, выходя из машины. – И скажи мне, твои родители дома?
Честное слово, после того, что она увидела, как эти плохиши ссорятся, она не собиралась церемониться и с ними.
– Дома. А что? А вы кто? – спросила Люба Веселовская.