Яд любви - стр. 7
В доме не все в одно и то же время садились за стол, и не все одновременно из-за него вставали. Отец, быстро проглотив чуть теплый чай, обычно уходил первым читать свою газету «Вести Алтын Тартарии».
Впрочем, так было не всегда. После 50-летнего юбилея он переменился, причем, кардинально. Былую угрюмость как корова языком слизнула. Из замкнутого и молчаливого сухаря он вдруг превратился в открытого и общительного жизнелюба.
Как-то отец пришел с работы очень злым и раздраженным, и едва ли не с порога начал орать:
– Манка, сопляк! Он меня еще учить будет!
Ут редко видел отца в таком состоянии, он не любил обсуждать дома проблемы, которые возникали у него на работе. А на этот раз прорвало.
– Я ему так прямо и сказал: «Тартар түрә булса, чабатасын түргә элә» (если тартарин станет начальником, то сразу задирает нос). Манка, он еще не знает, кто я такой!
Выяснилось, что сменился начальник управления диспетчерской службы комбината, кому непосредственно подчинялся отец. Поставили молодого перспективного тартарина, земляка из Казани, представителя титульной нации, и тот, видимо, с первых дней начал «строить» своих подчиненных. Отец-то думал, что теперь будет лучше, коли его шефом стал земляк, но коса, как говорится, нашла на камень, и он в пух и прах разругался с новым начальником.
Несколько дней отец ходил мрачнее тучи, а потом вдруг перешел работать на другое оборонное предприятие, простым бригадиром слесарей. Это было неожиданное и мужественное решение, ведь он не просто занимал должность старшего диспетчера важного объекта стратегического назначения, но был еще и парторгом заводского отделения правящей партии «Единая Тартария». К тому же отцу оставалось всего несколько лет до пенсии – он уходил на заслуженный отдых по «льготной вредной сетке» раньше установленного срока.
Не исключено, что именно этот случай и тесное общение с простыми работягами так сильно изменили его характер.
Перебарывая себя, Ут впервые обратился к матери напрямую с просьбой постелить ему постель, потому что не мог вспомнить, куда ему нужно было идти ложиться спать. Мать бросила на сына удивленный взгляд, но молча убрала покрывало, поправила подушку на кровати в спальне напротив письменного стола и небрежно махнула своей полной белой рукой, ложись, мол, какие проблемы. Быстро раздевшись, Ут завалился на кровать, под его легким телом противно заскрипели железные пружины. Он натянул простынь до самого подбородка и углубился в свои мысли.
"Родители, наверное, спят в зале на раскладном диване, а для кого же тогда предназначена вторая железная кровать в спальне?" – возник еще один безответный вопрос.