Яд изумрудной горгоны - стр. 19
– Вы что-то путаете, Люба! Определенно путаете, потому что я была в лазарете вскорости после вас, и никакого флакона там определенно не видела!
Люба смутилась. Пробормотала, ниже наклонив голову:
– Наверное, и правда я путаю… простите, Степан Егорович.
И снова подняла осторожный взгляд на Кошкина, ясно говоривший, что ничего она не путает.
Кошкин отложил перо и потер виски, по горло сытый этими недомолвками. Но тему флакона решил пока оставить.
* * *
Ни револьвера, ни беспорядка в лазарете Люба Старицкая, как и ее подруга, тоже не смогла припомнить. Значит, напали на докторов и развязали потасовку после их ухода. Хотя кто-то посторонний – уволенный доктор Калинин и кто-то еще, третий – определенно уже был в лазарете. Точнее, прятался в докторской.
И Кошкин все не мог понять роли Калинина. Неужто он прежде был нападавшим, а уже потом стал жертвой? Пока что все на это указывало…
Открытым же оставался и вопрос, как они забрались в задние. Хотя у Кошкина имелись подозрения на этот счет.
Как бы там ни было, Люба Старицкая была отпущена. Но госпожа Мейер вместе с девушкой не вышла: осталась, чтобы, как догадался Кошкин, что-то ему сказать. Сейчас начальница института даже выглядела немного заискивающей.
– Вторая соседка Фенечки, Нина Юшина, она… как бы вам сказать… девочка очень непростая. Нине остался всего год до окончания общего курса, и, конечно, за это время наши преподаватели успели кое-как обуздать ее нрав… право, видели бы вы ее раньше! Но и теперь! – Мейер сжала ладони в кулачки и заговорила проникновенно и горячо: – Степан Егорович, я обязана вас предупредить, что Юшина – испорченная от рождения, злая и жестокая девочка! К тому же она патологическая лгунья! По правде сказать, вам следует вовсе отказаться от беседы с нею – ибо правды вы не услышите ни слова!
Глава 5. Рассказ Нины
К словам Мейер Кошкин отнесся скептически и, конечно, все равно потребовал привести Нину Юшину. Ему даже любопытно было взглянуть на якобы «испорченную от рождения патологическую лгунью». Учитывая, что все допрошенные им за сегодня дамочки всячески лгали, изворачивались и сами себе противоречили, в лице Нины его ждала или дьяволица во плоти, или та, кто, наконец, расскажет правду.
А девушка действительно сумела произвести впечатление. На вид ей было шестнадцать или семнадцать, маленькая, слишком худая, черноволосая и небрежно причесанная. Явилась она в платье с мятой юбкой и в запачканном переднике, на что громко обратила внимание начальница института и добрые минуты три отчитывала ее и стыдила. Кошкин не вмешивался. Да и слушала выговор мадемуазель Юшина так, словно была глухой – ни один мускул на лице не дрогнул.