Яд Империи - стр. 33
Видя, что Зиновия набирает воздуха вновь, Нина кинулась к ней.
– Ну что ты, любезная, так разволновалась. – И зашептала на ухо: – От крика-то кожа портится да от волнения тоже.
Красавица рот захлопнула, к Нине повернулась, а та уговоры продолжила:
– Ты не сомневайся, я тебе снадобье завтра пришлю. Хорошие сны будут, ты же знаешь, я для тебя все самое лучшее приготовлю.
Подхватив нежно, однако настойчиво под руку, повела гостью к выходу. Распрощалась душевно, но безоговорочно. Зиновия сдержанно кивнула аптекарше, а усаживаясь в носилки, хихикнула.
Нина тоже улыбнулась, закрыла дверь и повернулась к Гидисмани. Тот плечи расправил, живот выпятил.
– Зачем пожаловал, уважаемый? – спросила Нина, не приглашая, однако, присесть.
– Ты, Нина, гостей встречать не умеешь. Как только дела ведешь с таким сварливым нравом?
– Так ты и не гость – я тебя к себе не звала. А ежели опять пришел угрожать мне гильдией и аптекой моей вознамерился распоряжаться, так можем прямо сейчас распрощаться. Мне о твоих мечтах болтать недосуг, клиентов много!
– Склочная ты женщина, Нина. Я к тебе с уважением поговорить пришел, а ты в крик.
– Ты уже поговорил с Зиновией, думаешь, мне такие речи по нраву?
– Да помолчи же наконец! Дай сказать, зачем пришел.
Нина в раздражении плюхнулась на скамью. Гидисмани покачал головой с осуждением, осторожно опустил зад на сундук с подушками. Вздохнув, высокомерно произнес:
– Ты, говорят, с сикофантом разговаривала. Про мальчика отравленного. Расскажи-ка мне, что выяснила да в чем тебя обвиняют.
– Меня не обвиняют ни в чем, а рассказывать я тебе ничего не буду. Ядами не торгую, законы не нарушаю. А к тебе сикофант и сам придет, вот с ним и потолкуешь, кому ты яд продал.
– Что ты несешь? – Посетитель даже привстал в гневе. – Я не продавал яда никому!
Нина только вздохнула. Ссориться она не любила, но как тут справиться, когда каждый норовит обидеть женщину, за которую заступиться некому.
– Перестань, Лука, – вымолвила устало.
Тот поморщился: имя свое он не жаловал, неблагозвучным ему казалось, все называли его по фамилии.
Помолчав, сказал уже спокойно:
– Ты же пойми, не тебя одну обвинять будут. Ко мне сикофант-то тоже приходил, про яды спрашивал да про клиентов, кто что покупает. Вон по базару слух пошел, что аптекари людей травят. Даже мне это в делах мешает. А с тобой никто церемонии разводить не станет. Так что расскажи лучше мне, бабий ум короток, я тебе помогу.
Нина опять встала:
– Нечего мне тебе рассказывать. Мальчик с синюшным лицом, руки и ноги судорогой сведены, на губах пена, так ты, верно, и без меня это знаешь. Кузнец ничего дельного не сказал про него, мать его в горе и слезах. Хочешь доброе дело сделать – дай ей денег, ей еще двоих кормить. И ступай уже.