Я знаю, ты где-то есть - стр. 13

Сказано жестко, но верно; Ноаму нечего было возразить.

– Я уже не помню, когда ты рассказывал мне, что с кем-то встречаешься, – продолжала Элиза, сбавив обороты и сожалея, что накинулась на брата. – У тебя сейчас никого нет?

– Никого. Мне не попадаются интересные девушки, – признался он.

– Всё оттого, что ты боишься влюбиться. Тогда тебе пришлось бы думать о будущем вдвоем, потом втроем. Ты же отвергаешь саму мысль о том, чтобы стать мужем или отцом.

Ноам пожал плечами.

– У меня зачерствело сердце – это ты хочешь сказать?

– Да, в каком-то смысле. Не совсем, разумеется, потому что нас с Анной ты любишь. Но ты отказываешься от чувств, которые могли бы повлечь за собой какие-то новые обязательства.

– Я уже был влюблен.

– Знаю. В Джулию, – усталым тоном ответила Элиза. – Опять Джулия и только Джулия. И больше ничего и никого. А я уверена, что ты и влюбился-то в нее только потому, что знал наперед, что она тебя бросит.

– Может, и так, – печально согласился он.

Элиза подошла к брату и обняла его за талию.

– Я об одном тебя прошу, братец: подумай еще о встрече.

– Подумаю, – согласился он.

Она поцеловала его в плечо и пошла за курткой.

– Тебя Анна зовет.

– Анна… – с нежностью вздохнул он. – Скажи, что я завтра зайду.

Когда Элиза ушла, Ноам еще какое-то время стоял, устремив взгляд в пространство. Воспоминание о единственной любви навеяло на него грусть, и он подошел к шкафу, чтобы извлечь из его недр старый ящик. Открыв его, он на мгновение замер в нерешительности, с опаской глядя на свои дневники. Наконец он вынул самую старую тетрадь. Первая запись была сделана на следующий день после его последнего визита к доктору Лоран. Он прочел несколько страниц, улыбнулся. Никогда он не был так близок к счастью, как в ту пору своей жизни. Он прочел следующую запись, сделанную 3 сентября 1988 года, через день после их разрыва. Сердце заколотилось как бешеное. К своему удивлению, Ноам обнаружил, что со временем его боль не утихла. Она все еще была тут, притаилась в тени фраз, готовая к нападению. За наивностью его записей скрывалась попытка заглушить отчаяние, подменив чувства словами. Впрочем, тогда у него еще оставалась слабая надежда, что это не конец и жизнь подарит ему новую встречу с Джулией.

Я взял руку Джулии в свою.

– Ну, и что говорят в таких случаях? – спросил я.

Она пожала плечами. Прямо перед нами раскинул свои широкие аллеи Люксембургский сад. Это было наше место, наше время. Вот уже два месяца почти каждое утро мы встречались здесь. Нам нравилось сидеть перед большим прудом и наблюдать, как легкая утренняя дымка цепляется за холодную воду, стараясь задержаться на ее поверхности. Вдали, на внешних аллеях мелькали бегуны в наушниках, сосредоточенно вслушиваясь в ритм музыки.