Я заберу твой Дар. Долг - стр. 8
Устал я от простого естественного желания погрузиться в слепой сон, без сновидений. Я почти не спал. Ведь во снах ко мне приходила она. Ариадна. Прекрасная. Моя. Иногда она улыбалась мне. В другой раз была нежна и ласкова. В таких снах я любил ее неудержимо, едва не теряя рассудок, просыпаясь после этого в огне. Порой я видел не только Ариадну. С ней рядом находился безликий мужчина, который смел касаться ее, трогать то, что принадлежит мне. А она преданно заглядывала ему в глаза, целовала и позволяла делать то, о чем даже ей думать было нельзя, будучи моей связанной лимгарой. Я просыпался в настоящей агонии. Боль рвала меня своими корявыми когтями. И какие сны хуже – горячие и нежные, выворачивающие душу, или же те, где приходилось смотреть на предательство, безразличие или смерть Ариадны, – сказать невозможно. Все они иссушали меня.
От этих беспрерывных бестолковых действий, не приносящих никаких результатов, от недосыпа, неизвестности и напряжения, я пребывал словно в бесконечном дурмане. Меня злили чужие мысли. Как же я возненавидел свой Дар Слышащего! Ведь все вокруг были в курсе трагедии в моей жизни. Что может быть хуже потери лимгары для вайгара? Тем более для вайгара Видящего? Предпочтительнее была бы даже смерть. И все искренне так считали. В своих мыслях они жалели меня. Не знаю, что может быть отвратительнее этой смрадной жалости, что воняла отчаяньем и безысходностью. Первое время я даже срывался, пытаясь выдавить скользкое сочувствие из чужих голов страхом или ненавистью. Особенно доставалось вайгарам, ведь им достаточно было лишь мельком представить, что бы они ощутили, случись с их лимгарами нечто подобное, как их сердца наполнялись искренним состраданием ко мне – бедному. Я не мог этого терпеть. Наказывал их за эти мысли и чувства. Но они начинали жалеть меня еще сильнее. Когда, после несчастного случая с вайгаром И́кросом, чуть не лишившегося жизни по моей вине, я, наконец, понял, что бороться с этим бессмысленно, просто стал избегать всех, кто знал меня, и запрещал себе реагировать на чужие мысли.
За два последующих года мне настолько удалось навостриться в безразличии, что многим казалось, будто Видящий Паргна вновь обрел свою легендарную выдержку. Единственное, что выдавало меня – маниакальная помощь аармонам по воссозданию их Арки Света.
Три года потребовалось, чтобы собрать четыре с лишним тысячи самых разных драгоценных и не очень камней. Мало того, что они должны были быть высокой чистоты и разного возраста, так еще и определенного размера. И вот, все крайхровы минералы собраны в хрустале какого-то Сантали́тия, кроме одного камешка. Черного невзрачного кусочка, который попал на Харн с кометой или другой звездной ерундой, и без которого гигантская Арка была просто аляпистым куском… стекла!