Я – Ясон. Книга 5 - стр. 29
Боря нажал на клавишу электрического выключателя. Показал на загоревшуюся над калиткой лампочку, тут же атакованную ночной мошкарой, и пожаловался на то, что уже который вечер, кто-то расколачивает ее.
– Замучил! Я вставлю – а он, как стемнеет, расколачивает! Я вставлю – а он, как стемнеет, расколачивает! Не иначе, издевается, гад!.. Но ничего, ничего! – погрозил в ночь кастетом. – Вчера я его чуть не поймал, сегодня точно отловлю! И уж тогда ему будет не до издевок!
Пожелав Боре удачи, Романов вышел на освещенную лампочкой улицу.
«Это что же получается? – подумал он. – Выходит: Медея лунатичка? Гуляет по ночам в чем мать родила, и во время сомнамбулического сна неосознанно совокупляется с первыми встречными, как это чуть было не произошло со мной у меня на квартире?»
Задумчиво глядя себе под ноги, Романов подошел к Нексии. Открыл левую переднюю дверцу и завел двигатель. Подумал, что кого-кого, а его, живущего на четвертом этаже пятиэтажного дома, назвать первым встречным, можно только с большой натяжкой.
Не обнаружив в салоне Толи Пинчука, Романов высунул голову из машины и негромко окликнул его.
«И потом… Что это за лунатичка такая, что ездит на заднем сиденье то ли большого, то ли высокого, то ли черного, то ли зеленого автомобиля?.. Вопрос, однако».
– Иду, иду! – донесся хриплый голос Пинчука.
Прошло несколько секунд и из темноты выплыла его огромная фигура.
– Ну, как? – спросил он, садясь рядом. – Узнал адрес?
Включив первую передачу, Романов медленно нажал на педаль акселератора. Открыл рот, чтобы передать разговор с Маняшкиными, но тут же, огорошенный внезапно появившейся мыслью, закрыл.
«А имею ли я право разглашать тайну болезни Медеи, которую она и ее родственники хранят, как зеница око?»
Решив: уж кто-кто, а Толя Пинчук, похоже, по уши влюбленный в Медею, обязан знать если не всё, то почти всё, что касается предмета своего обожания, сказал, что выяснил, по какой причине дочь Давида разгуливает по городу в одной ночной рубашке. Сказал и тотчас, словно это касалась его в той же степени, как и отца Медеи, почувствовал острый стыд оттого, что кто-то еще будет знать о том, что она способна отдаться практически первому встречному.
Романов собрался с мыслями и, отвечая на вопрос Пинчука: так по какой причине Медея разгуливает по городу в ночной рубашке, сказал: по причине того, что является лунатичкой. Затем подумал о том, что ответ получился слишком формальным для того, чтобы выглядеть убедительным, и, почти не разжимая губ, добавил:
– Это всё, что мне удалось узнать о ней. И больше ни-че-го!