«Я всегда на стороне слабого». Дневники, беседы - стр. 28
– Да вот, цветы принес. А она не говорит со мной.
Зашла к Раисе, села на кровать.
– Раиса, он вас любит. Смотрите, какие красивые цветы. Давайте их поставим в вазу.
Она приподняла голову от подушки, посмотрела мне прямо в глаза и, помолчав, ответила:
– А почему он меня не любил раньше? Поздно теперь, Елизавета Петровна…
Гуманитарная помощь
May 3rd, 2006 at 11:15 AM
Тетка с крашенными пергидролем волосами ворвалась ко мне в кабинет, распространяя шлейф духов Guerlain – видимо, из серии восточных ароматов.
Впечатление, что в парфюмерной лавке разбили флакон да так и оставили.
– Это хоспи́с? – с ударением на «и» спросила она, не поздоровавшись.
– Да. Вам можно помочь?
– Я сама кому угодно помогу. У меня будущая родственница умирает.
Разобрались, что к чему. Крашеная блондинка – товаровед местного крупного универмага, выдает замуж дочку. Мама жениха заболела совсем некстати. Заказан стол в ресторане, приглашены родственники. А «будущая родственница», пройдя курс облучения, так и не поднялась на ноги. И вот – к свадьбе все готово, а тут такое. Лежит, плачет, есть отказывается. Причин держать ее в больнице не нашли, готовят к выписке. Но посоветовали обратится в хоспис.
По документам – да, наша больная. В перспективе. Клиническая группа четвертая, болей нет, ходить не может.
Пошли смотреть. Обычная женщина, скромная, стыдящаяся своего состояния, извинялась за причиняемые ею неудобства. Учительница русского языка и литературы. Рада за сына, говорила, что хоть в коляске, но на свадьбе будет обязательно.
Когда больная услышала о возможном переводе к нам, стала отказываться:
«Я очень хочу домой, отпустите меня, прошу вас».
Не хочет – значит, не хочет. Сообщила товароведу.
– Что значит не хочет? А МЫ кто? А свадьба? Это ж не поминки. Поймите, доктор, у меня единственная дочь. И зятя я везде в жизни устрою. Они ж нищие.
– Я не могу госпитализировать ее без согласия.
– А вашего мнения никто не спрашивает. У меня будет разрешение САМОГО (указала имя чиновника, который будет настаивать на госпитализации).
– Это ваши проблемы, но мы не можем положить насильно человека.
– Она уже не человек. Какое счастье, что у молодых есть Я! – при этом она томно вздыхала, и запах духов казался совсем невыносимым.
На том и расстались. Нечего и говорить, что женщину на следующий день перевели к нам. Она так же просилась домой. Она повторяла это каждый час.
Товаровед пришла к нам, узнать, как долго мы «можем держать» пациентку.
Я пыталась уговорить ее все-таки перевести больную домой, нанять сиделку. Бесполезно. Она кричала, что не позволит испортить медовый месяц дочери. Сообщила, что оплатила поездку на Кипр и после бракосочетания молодые отбудут туда. Клеймила нас позором, обвиняя в том, что «хоспи́с – это сфера обслуживания и ничего больше, я в магазине продаю товар всем, а не тем, кому выберу».