Я все равно тебя дождусь! - стр. 27
– Это что! – сказал Марк. – Раньше у нас каждый месяц бывали большие «Шохинские субботы», столько народу приходило! Поэты приезжали, музыканты.
– Да у вас просто какой-то культурный центр!
– Так и было. Сейчас мама сильно сдала, уже не до того.
Лида никогда раньше не жила такой жизнью! Она привыкла к одиночеству с детства, особенно после ухода отца, когда отгородилась от матери стеной «до неба» и наотрез отказалась ездить с ней к морю во время летнего отпуска. Люсик обожала санатории, особенно военные, куда каким-то образом доставала путевки. После череды скандалов Люсик позвонила бывшему мужу, и Алексей Георгиевич взял дочь в экспедицию, что неожиданно устроило всех: и дочь, и отца, и Люсика, у которой освобождалось все лето.
Все свое время Лида проводила с книжками – друзей у нее было мало. Школа, потом институт, библиотеки, музеи – вот была ее среда. В компании она не вписывалась, потому что сильно стеснялась, зажималась и могла говорить только об археологии, которую знала лучше всего, а все эти бабские штучки – шмотки, романчики, сплетни – не интересовали ее вовсе. А когда однажды пришла в гости с книгой вместо бутылки водки, которую должна был принести, ее и вовсе перестали звать – книгу она купила на последние деньги, и на водку уже не хватило. Но книга была ей важнее.
Экспедиционный опыт шел ей на пользу – индивидуалисту было там не выжить. Она научилась не обижаться на шутки и розыгрыши, быть своей и в то же время держать дистанцию. Ее уважали: Михайлова – хороший товарищ, замечательный организатор, умница и настоящий ученый. И если бы Лида смогла увидеть ситуацию со стороны, то поняла бы, что в экспедиции – да и в музее, где она работала, – ее не просто уважают, а любят и ценят за доброту, справедливость, умение разрешить любой конфликт и спасти любую ситуацию.
Лида всегда четко планировала свою жизнь и сейчас чувствовала себя странно: ее жизнь больше от нее не зависела! Теперь сын держал в своих крошечных ручках штурвал их общего корабля. И, прокладывая курс, приходилось учитывать существование Марка Шохина. Собираясь в Трубеж, Лида предполагала, что поживет там, как посторонняя дачница, но у Шохиных было свое мнение на этот счет: ее приняли в семью. Первое время она страшно стеснялась и все время спрашивала: «А можно, я возьму вот этот тазик? Ничего, если я вот тут повешу белье? Можно, мы с Илькой посидим на веранде?» Пока Ольга Аркадьевна не сказала:
– Девочка, не надо спрашивать! Вам все можно. Это ваш дом. Вы тут такая же хозяйка, как я.
Но Лида совсем не чувствовала себя хозяйкой в шохинском доме. Она вообще не понимала, на каких она тут правах, и все время боялась вопросов – и от самой Ольги Аркадьевны, и от знакомых. Но никто ничего не спрашивал, все принимали как должное ее присутствие в доме Шохиных, а Марк однажды сказал, увидев, как Лида напрягается при знакомстве с новыми гостями: