Я всё исправлю - стр. 38

С Павлом не складывается.

Мне так и не удается добиться драгоценного внимания шефа ни в понедельник, ни во вторник, потому мы встречаемся в среду. Точно по расписанию. Павел красуется в галстуке Слизерина. Сразу догадываюсь, что это не к добру. Так и выходит. Павел ясно дает понять, что мой маркетинг здесь не к месту. У него всё схвачено, а как говорится, связи решают всё. Его величество Павел, по всей видимости, на короткой ноге с каждым жителем Пушкина.

Я больше не питаю иллюзий. Хочется одного – согласовать маркетинговый план и пусть каждый двигается своей дорогой. Ухожу в свой уголок писательствовать, Павел в свой – предводительствовать.

Раздается звонок от Маши.

– Привет, отшельница! Как у тебя дела?

– Блестяще, – издевательски изрекаю я.

– Как ваш пушкинский управляющий? Тоже походит на Адониса? – забавляется Маша.

Догадываюсь, что под "тоже" Маша подразумевает Силина.

– Скорее уж на бога глупости, – тихонько горюю, поглядывая на важно расхаживающего в кабинете шефа.

Заместительница хохочет. Здорово, что я ее насмешила, вот только мне не до смеха. Мне-то с Павлом работать.

– А знаешь, был такой бог в Древней Греции! Момом звали. Он еще всё время злословил. Не смог ничего сказать только одной богине – Афродите. А ты у нас Афродита и есть. Так что уж как-нибудь одолеешь нерадивого, – авторитетно заявляет бывшая журналистка. – А наш Адонис что-то расклеился. Никогда не видела Эрика таким угрюмым. Он даже улыбаться перестал. Интересно, что с ним случилось. Может, скучает по своей Афродите?

– Очень смешно, – не смеюсь я.

Как же, скучает он. Да Силин мне после TED и слова не сказал, какое там скучать. Просто взял и вычеркнул из своей жизни. Даже вспоминать о нем не хочу.

– Кстати, раз уж речь зашла о прекрасном. Знаешь, что твоя красотка сейчас под моей опекой?

– Какая красотка? – озадачиваюсь я.

– Саша, ты там в Пушкине что, совсем размякла? За кем у нас пол-офиса бегает? Луганская, конечно.

– Пфф… – от фамилии ассистентки меня передергивает.

– Ладно-ладно. Не пфыкай. Уж как есть, так есть, – голос Маши становится тише. – А девочка-то явно не так проста, как кажется. У вас с ней не было случаем тёрок?

Даже не знаю, можно ли назвать тёрками мою ревность. Но об этом Маше лучше не знать.

– Да вроде нет. А с чего вдруг такие выводы?

– Что-то мне не нравится, как она о тебе отзывается. И ко мне сильно подлизывается, – презрительно молвит Маша. – Но я буду не я, если не докопаюсь до истины. И не таких орешков раскалывала.

Маша может докопаться до чего угодно, в этом сомнений нет. Ее нос чует малейшие признаки сенсации и если пахнет жареным, она всегда тут как тут. Неудивительно, ведь за пазухой у следопыта темное журналистское прошлое.