Я видел волка - стр. 23
– Так вы были знакомы с Гертрудой Галонской? – в очередной раз спросил Ловитин.
– Нет, – настаивала Фин-Фейербах.
– В предыдущем допросе вы говорили иначе. Я же вас предупредил, что за дачу ложных показаний грозит уголовная ответственность.
Фин-Фейербах заёрзала на стуле и только сейчас сняла головной убор. Ловитин в-первую очередь обратил внимание на ярко-красный берет Фин-Фейербах. Вернее, не столько на берет, сколько на его сочетание с ярко-красным цветом губ женщины и такого же цвета перчатками. Одежду и обувь к красному берету, губам и перчаткам Фин-Фейербах подобрала чёрную: шубу, сапоги, платье.
– Это не давление? – спросила она голосом, готовым перейти на дрожь.
С демонстративно спокойным видом Фин-Фейербах поставила чёрную сумочку рядом на стул, сверху положила берет и перчатки. После она пригладила чёрные, вьющиеся волосы и расстегнула пуговицы норковой шубы.
– Разве может быть давление законом? Впрочем, вы вправе пожаловаться прокурору, но после допроса. Сейчас я хочу лишь оградить вас от уголовной ответственности, ведь то, что вы делаете, запрещено законом.
– Что же я делаю?
– Лжёте. Ваши показания разнятся с предыдущими. Тогда или сейчас вы солгали. А может и тогда, и сейчас, – Ловитин запнулся, подстраивая в мыслях имеющиеся сведения о Фин-Фейербах. – Я обращаю внимание, – продолжил следователь, – вы лжёте не подруге Нине, с которой сегодня встретились в продуктовом на улице Победы, не знакомой Алине, которая делала вам маникюр, вы лжёте мне, а я представитель власти. Следовательно, вы лжёте государству.
Фин-Фейербах залилась краской.
– Вы следили за мной?
– Я на вашем месте подумал бы о другом. Если я знаю такие мелочи, неужели мне неизвестно о вашем знакомстве с Галонской?
– Если вы всё знаете, зачем меня спрашиваете?
– Таков закон. Мою осведомлённость к делу не прикрепишь.
Наступила тишина. Следователь позволил беспрепятственно распуститься, посаженному в сознании свидетеля, смятению. Началась игра: кто первый заговорит, тот проиграл. Не прошло и минуты, как заговорила Фин-Фейербах.
– Погодите, – сказала она, – я при первом допросе говорила то же самое. Я не поддерживала никаких отношений с погибшей.
– Совершенно не так вы говорили. Я прочту.
Лист протокола лежал перед следователем. Он прочитал.
– Ничего не понимаю, – сказала Фин-Фейербах, – в чём разница?
– Объясню: «Она любила уединение, разговорам предпочитала телевизор». Так нельзя сказать про незнакомого человека. Вы указываете на её увлечение и характеризуете, пусть и кратко, образ её жизни, не так-ли?