Я видел волка - стр. 18
Ловитин сидел лицом к входу и спиной к единственному окну, прикрытому пластиковыми жалюзи. Он их не расправлял.
В левом углу у входа лежали коробки и пакеты с вещественными доказательствами, ещё не убранные в комнату хранения или не отправленные на экспертизу: отбойный молоток, окровавленная одежда, использованный презерватив, пустые банки пива.
Ловитин ослабил чёрный тонкий галстук, повесил пиджак на спинку кресла и подвернул рукава белой рубашки. Настроился на работу. Он посмотрел на настольный календарь: десять дней истекают в канун Нового года. «Опять без праздника?» «Плохо». Рука машинально послала прозрачный стакан, некогда с кофе, ко рту. Пусто. Ловитин подумал о пустоте, не о пустом стакане, о настоящей пустоте. Пустота ‒ верная спутница тлена, и если пустота селится в душе человека, всё теряет смысл. Эти мысли навеяли на Ловитина печаль, он тяжело вздохнул. Он вышел из кабинета, прошёл влево по коридору и оказался в комнате отдыха. Включил электрический чайник, высыпал в стакан ложку кофе. «Интересно, ‒ подумал Ловитин, ‒ можно ли также легко побороть душевную пустоту? Наверняка можно, если найти нужный ингредиент. Кто-то заливает пустоту алкоголем, кто-то засыпает её наркотиками, кто-то находит любовь, а кто-то заполняет её мечтой».
Интерьер комнаты составляли стол со рваной скатертью, гудящий холодильник, пыльный телевизор и диван, старый диван с узорчатым пледом, прожжённым в нескольких местах золой. В помещении пахло куревом. Сигаретный дым переливался в воздухе, то закручиваясь в спираль, то выпрямляясь, то сбиваясь в маленькие облака.
Ловитин подошёл к зеркалу. Кожа лица побледнела, мешки под глазами взбухли и посинели. «Права Ева. Неважный вид у тебя Ловитин», ‒ подумал следователь.
Чайник щёлкнул. Ловитин залил кофе кипятком. Стенка стакана затуманилась и треснула. Вода вылилась на стол. «Чтоб тебя!» Зазвонил телефон в кабинете. «Как всегда!» Ловитин вернулся к рабочему столу и снял трубку. Руководитель: «Зайди». Ловитин посмотрел на настенные часы: девять вечера. «Плохо», ‒ поразмышлял он.
У Руководителя на кожаном диване сидела Соня Краевская. Она скрывала улыбку за пышными волосами, но выходило неважно. Соня любовалась красными туфлями на шпильке, скрестив ноги в коленях и описывая свободной стопой круги в воздухе. Элегантно. Ловитин заметил шмат пережёванной жвачки на подошве туфли и ухмыльнулся: «Совсем неэлегантно».
Руководитель рассказал Ловитину о задержании полицейского наркоторговца. Дежурный следователь Федосов на выезде. Ловитин остаток монолога не слушал, поняв, к чему ведёт Руководитель. Он наблюдал за Краевской − она заменяет Федосова при его занятости. Это её дело. Девичье лицо всё расползалось в ухмылке, а Руководитель всё активнее открывал рот и щедро жестикулировал. Описанный этюд пробудил воспоминания из глубокого детства, когда следователя Ловитина ‒ светловолосого мальчугана, самого низкого в классе ‒ звали просто Гришка. Воспоминания относились к тому возрасту, когда маскулинность и феминность ‒ очередные незнакомые слова, а девочки соревнуются в силе с мальчиками. Одна из одноклассниц допекала Гришку: то толкнёт, то заберёт ранец, то кинет в него что-нибудь. Однажды Гришка не сдержался и ответил обидчице кулаком по носу. Девочка чуть не погибла от потери крови ‒ так судачила ребятня. В тот вечер отец отхлестал Гришку ремнём; он всю неделю не мог нормально сидеть и навсегда потерял желание конфликтовать с женщинами.