Я верю, ты будешь... - стр. 15

Денег у него куча, это сразу понятно, найдет уж с такими деньжищами кого-нибудь подходящего. А я на такое не подписывалась. Согласия не давала. Или тот факт, что мои данные к нему попали, делает его хозяином моего тела? И теперь он решает, как мне им пользоваться? И то, что он уверен в своем праве - потому что он ради благой цели творит всякие незаконные штуки, например, следит за мной - бесит меня неимоверно.

Я когда от Славика на следующий день ухожу, решаю во что бы то ни стало “потеряться”. Просто чтобы показать этим придуркам, что я знаю об их существовании. Ну и побесить их хозяина. Раз он меня - то и я его. Может и глупо, но мне важно хоть какую-то ответочку выдать. Так-то я понимаю, что все равно меня найдут. Кроме как в свою квартиру или к тому же Славику - а его вмешивать вообще не хочется - мне некуда идти.

Но мне очень нужно ощущение, что я сама решаю - куда идти и что делать.

Я выбираю довольно большой торговый центр, чтобы затеряться. И это удается до обидного легко: они просто не особенно рассчитывали, что я буду прятаться или замечу слежку. Захожу в магазин с одного входа, скрылась среди кучи вешалок с вещами и выхожу с другого, а потом пробираюсь боковым коридором, через туалеты на улицу. И сразу в метро.

Еду на эскалаторе и смеюсь. На меня косятся, конечно, ну и что? Сейчас столько городских сумасшедших.

В ушах громыхает тяжелый рок. Я пристраиваюсь в углу вагона кольцевой ветки и глаза закрываю. Раньше я так часто делала - слишком боялась, что если буду торчать “снаружи”, где у меня ничего и никого, то просто спрыгну откуда-нибудь. А суета московского метро - она отлично заземляет. Во всех смыслах.

Закрываю глаза и стараюсь не думать ни о чем.

В музыку погружаюсь.

Вот покатаюсь и решу, что делать дальше.

8. Вита

Я замечаю их сразу.

Хоть почти не открываю глаз, уткнувшись в свой шарф и музыку.

Ушастый мальчишка лет восьми, худющий, с неестественно вывернутыми конечностями. И мать с протянутой рукой. Проходят по вагону. Слов не слышно, только вижу губы матери: шевелятся в заученной монотонной речи. А может и не мать это, никто ж не спросит, откуда она мальчика взяла.

Я только на мгновение открываю глаза и тут же закрываю. Толку-то. Зажмурившись, “вижу” как медленно идут.

И такое у меня внутри поднимается...

Я в этот момент их немного ненавижу. Потому что когда мы вдвоем с моим одиночеством - мне почти хорошо. А когда меня снова возвращают в мир, полный людей, полный их проблем - делается просто ужасно.

И стыдом накрывает.

Что ты взрослая и здоровая девка - а толку от тебя еще меньше, чем от этих двоих.