Я в твоей голове - стр. 6

— Мы попробуем еще раз, когда я буду готова, чтоб я не переживала.

— Всё хорошо, — он чмокнул меня в губы, и мы просто лежали на моей одноместной кровати. Мечтая, что скоро будем далеко отсюда. Пока не вышло время.

Если люди понимают друг друга на уровне интуиции и без слов, то что это, если не любовь?

— Что же моя душа хочет? — приподнимает мой подбородок.

Я смотрю в его голубые глаза.

— Я хочу… — перебарываю стеснение и неловкость, продолжаю: — Волшебную ночь.

В его глазах разгораются огоньки возбуждения.

— Уверена? — водит большим пальцем по подбородку.

— Да! — отвечаю, а у самой сердце стучит, ударяя о ребра, от предвкушения этого вечера.

Прислоняется к моим губам.

Тут же недовольное ворчание разносится по залу:

— Где же эта халтурщица? Все уже салфетки крутят на кухне, а она прохлаждается где-то.

Я отталкиваю Алешку от себя в страхе, что его могут увидеть рядом со мной. Боюсь за его жизнь. Прикрывает мне рот, показывая пальцем, приложенным к губам: «Тихо». Спокойно выходит из темноты.

— Алексей, вы не видели Лидию?

— Она ушла вон туда. В сторону западного крыла.

— Спасибо! Не забудь, ее нужно отвезти на занятия.

— Конечно.

Алексей уходит с ней в другую сторону, давая мне шанс выйти незаметно.

***

Помогаю крутить салфетки на кухне, непроизвольно делаю самолетик и пускаю по кухне.

Девочки смеются.

— Линда! Ты сейчас довыпрашиваешься своими приколами. И так мисс контролёр недовольна тобой с утра, — заявляет моя подруга, которая попала сюда чуть раньше меня.

Её зовут Вера. С таким именем она могла бы все трудности в своей жизни преодолеть без проблем, но кто-то сломал ее и ее веру в хорошее. И она благодарна, что ее смогли вытянуть из грязи и нищеты, хоть и платит она за это, как по мне, высокую цену. Я не допущу, чтобы меня тоже принудили к этому.

— Это ее обычное состояние, было бы странно, если бы она хоть улыбнулась на секунду. Вер, а ты никогда не хотела сбежать отсюда?

— Чи, — хмурит брови. — Разговор этот сейчас неуместен.

— Я не боюсь. Меня держат тут насильно. Я отрабатываю картёжный долг своего отца.

— Помолчи, Линда, — вручает мне поднос с посудой. — Нужно быстрей накрыть стол, скоро уже все проснутся. Иди.

— Вер...

— Иди, я сказала.

Я беру поднос с посудой и сервирую огромный стол, который находится на летней веранде. Первое, второе, третье... От запахов урчит в животе, там с утра, кроме кипячёной воды, ничего не было. А когда заносят нарезку фруктов и колбас, мне хочется плакать от желания накинуться на эту еду. Но я не имею права прикоснуться к ней. Я могу поесть потом. Всё, что останется на тарелках, — это моё. Или манная каша в кастрюле. Я ненавижу манную кашу или какую еще там. Во рту скапливается слюна, и я хочу рискнуть стащить кусочек тонкой буженины и быстро запихнуть в рот. Чувствую, как этот кусочек будет таять во рту, тянусь к тарелке и получаю палкой по пальцам.