Я укрою тебя от дождя - стр. 22
– Понимаете… – судорожно выдохнула, комкая в руках несчастную салфетку. Нет, не так она начала свою речь. – Алексей Александрович, мы с вами оба взрослые люди, поэтому не вижу смысла ходить вокруг да около и скажу прямо. Вы мне нравитесь. Очень. И я бы хотела с вами встречаться, – спокойно закончила она, смотря с вызовом в тёмно-серые глаза своего преподавателя.
– Макарова, ты с дуба рухнула и головой при падении сильно ударилась? – апатично поинтересовался Берков.
– Не ёрничайте, пожалуйста. Я, между прочим, перед вами свою душу открываю! – В голосе всё же проскользнули обидные нотки, а ведь хотела выглядеть уверенной.
– А я просил тебя об этом?
Алеся потупила взгляд. Всё же трудно выносит взор грозовых глаз, когда они смотрят на тебя с неприкрытым недовольством.
– Нет, – совсем тихо прошептала она в ответ, потупив взор, но продолжая надеяться, что эта встреча будет иметь тот исход, о котором она так долго мечтала.
– Тогда не вижу смысла мне быть милым с тобой. Или ты думаешь, что, услышав твоё признание в мнимой влюблённости в меня, я буду прыгать от радости и начну петь тебе дифирамбы? Или сразу потащу тебя в туалет или подсобку, чтобы показать тебе всю степень своей радости от твоего признания? Тогда должен огорчить тебя: ничего из этого не будет. И то, что ты на придумывала себе в своих фантазиях, выбрасывай и больше никогда не вспоминай об этом.
– Но… – подняв на него жалостливый взор, попыталась возразить Макарова, но так и не решившись высказаться вслух.
– Без «но», – холодно отрезал Алексей, делая глоток принесённого официантом минутой назад кофе. Смотреть на поникшую студентку желания не было, и так настроение ниже среднего, поэтому взгляд предпочёл перевести в сторону. Но долго рассматривать интерьер кафе ему не пришлось: взор остановился на входе в помещение, концентрируя всё внимание на вошедшей новой посетительнице.
Она вошла в кафе в компании двух подруг или коллег, не столь важно. Важным было то, что он впервые увидел её улыбку: искреннюю, ласковую и завораживающую. И, неотрывно смотря на ведьмочку, Алексею начало казаться, что её улыбка предназначается только ему одному. И если бы не ревность, что озлобленным зверем овладела его сердцем, он бы с удовольствием тоже улыбнулся. Пусть бы она и не увидела этой его эмоции, неважно, просто её искренности невозможно было не улыбнуться в ответ. И её спутницы это подтверждали своими милыми улыбками. Чем его ещё больше выводили из себя.
Какое она имеет право улыбаться им? Как смеет радоваться жизни, когда его душа бьётся пойманной птицей в груди, пытаясь выбраться и улететь? Когда он безуспешно раз за разом пытается выбросить её образ из своей памяти и не получается?