Я у мамы зельевар. Держись, столица! - стр. 39

Я невольно вспомнил, что при знакомстве с ним испытал легкую неприязнь, посчитав слишком надменным. Но, поработав, понял, что это потрясающий специалист, который просто… так выглядит.

– Что можете сказать, пан Аадель? – поинтересовался я. – Дзидра Межгинес…

– Да-да, – кивнул он, – очень любопытный случай. Я бы даже сказал, экстраординарный.

– Что вы имеете в виду? – насторожился Кристап. – Это не самоубийство?

– Пока у меня нет доказательств для такого утверждения, – серьёзно сказал Ааадель, посмотрев на него поверх очков. – Но вот всё же один момент…

– И какой же? – Я сложил руки на груди.

– Панна Межгинес умерла не от воды. На момент попадания её тела в воду, она была уже мертва около шести часов.

6. 6

/Ядвига Торба/

Сидела, никого не трогала, зелья варила.

Даже вот мыла решила наварить, пусть Муррис и сопротивлялся изо всех сил. В итоге я сижу в темнице. Королевской темнице.

Как. Такое. Произошло.

Поначалу я просто оторопела, не сопротивлялась и молча топала следом за сильными, высокими и откровенно недружелюбно настроенными мужчинами в черной одежде с серебряными эмблемами волка, заглатывающего луну.

Потом пришла в себя и попыталась задавать вопросы. Самый старший только зыркнул так, что я тут же мудро заткнулась. Его сопровождающие никаких эмоций не проявили. Гады.

А ведь если бы меня сейчас не конвоировали в темницу, то я бы определенно засмотрелась: все как на подбор. И фигуры, и лица, и держат себя так, что ух. Впрочем, девушки и оборачивались. Смотрели с восторгом на них и, как ни странно, озадаченно на меня. Всё же в Кошачьем переулке многие заходили в мою лавку, поэтому не могли понять, что же такого сделала ведьма-зельевар Торба.

Разве может сделать что-то плохое человек, у которого такой очаровательный котик, цветочек и масочки для сохранения молодости со скидочкой?

Камера нагоняла уныние. Конечно, вряд ли можно было рассчитывать на что-то в королевских подвалах, но почему-то вспомнилось темное местечко в доме ведьмы в Ельнясе, куда меня сунули по воле пана Дудоли. Эх, по сути, это были прекрасные времена.

А тут стены, снова стены, всё время стены, тюфяк крайне печального вида и отверстие в углу для справления естественных нужд.

Разговаривать со мной никто не пожелал, как я ни пыталась.

– За что мне всё это? – пробормотала я под нос. – Матушка определенно будет не в восторге, что бы там она ни говорила. Сейчас бы моя бабуля сказала, что жить надо интересно, а не всякой бялтовщиной заниматься. Вот любопытно, попасть в тюрьму – подходит под «интересно»?

Насколько мне известно, бабушка была ещё той известной личностью в узких кругах. Ей совершенно не нравилось сидеть на одном месте и жить спокойно. Видимо, что-то мне-таки передалось через неё. И вот теперь… здравствуй, королевская тюрьма!