Я у мамы дурочка - стр. 2
Приговор был суров, никаких скидок на возраст. Он и потом цитировал чьи-то слова: начинающих поэтов не бывает, если начал – уже поэт.
– В ваших стихах нет судьбы, одни впечатления. Как прошлогодний снег – сверкал, переливался. Растаял, и все забыли.
Я не спорила. Долгие годы прошли, пока я осмелилась на это. Взяла тетрадку, сказала спасибо…
Плакала уже на улице, всю дорогу. И шли стихи:
Мама была довольна, я долго не писала стихов после этого визита. Перестала писать сочинения в стихах, показывать их всем, всем, всем. Действительно, что я могу прибавить к великой литературе, которой я жила, как параллельной жизнью?
А у того стихотворения, про нашего историка, нашёлся автор – через тридцать лет.
Я как-то встретила свою одноклассницу.
– Помнишь те стихи про Гиббона?
– Ещё бы! Мне тогда всю душу вымотали, а я их так и не видела.
– Ведь это я написала. Никто и не подумал, даже обидно было.
– Так призналась бы!
– Ну что ты, у тебя были такие неприятности. Но ведь ты у нас была поэтесса, тебе слава, тебе и неприятности.
Мотоцикл
Это было даже не увлечение, а что-то, поглотившее меня целиком. Ни с чем не сравнимая, какая-то высшая свобода, скорость, ветер в лицо и необыкновенное ощущение счастья!
Мотоцикл был только у одного моего знакомого. И все остальные мальчики отошли куда-то в тень. Я выбегала на балкон, как только слышала грохот его железного коня на тишайшей нашей улице. Бежала к нему вниз по лестнице, радостная, и мы мчались, всё равно куда, – только ветер в лицо, скорость, солнце и огромное, непередаваемое счастье бытия!
Но однажды мотоцикл сломался. Он сломался на шоссе, в нескольких километрах от города. Мы стояли втроём на обочине – он, я и мотоцикл. Он заглядывал мотоциклу в недра, в переплетенье проводов и трубок, абсолютно непонятных для меня. Мотоцикл молчал.
Он молчал и, как ослик, упрямо не хотел сдвинуться с места. Тогда мы выкатили его на шоссе и начали толкать к городу. Мы толкали его до самой окраины, хотя наступил вечер, потом совсем стемнело.
Но вот уже показались троллейбусные провода и самая дальняя автобусная остановка.
– Поезжай домой, – сказал он.