Я твой хозяин! - стр. 22
Грезилось: она приняла свое положение. Смирилась с его властью, готова отдаваться, ласкать, подчиняться…
Но когда она вернулась в свою комнату, сработали поставленные на двери чары. Магический сигнал известил, что Наама вернулась с оружием. И это было больней, чем предательский удар в спину.
Он так и не поднялся к ней в тот вечер. Побоялся, что убьет, если увидит в ее руках кинжал. Заперся в своей комнате и пил в одиночестве, пытаясь утопить в вине свою безумную страсть. И во всех снах, которые видел Андрос той ночью, была она. Белокожая черноволосая демоница с глазами полными неукротимого огня.
К вечеру следующего дня гнев остыл, обратившись в холодную ярость. Андрос поднялся в ее комнату, завел незначащий разговор. Демоница помнила прошлый неудачный опыт и не спешила обнажать оружие. Пришлось помочь ей. Он отвернулся, подставив удару спину, дождался нападения и легко вырвал кинжал из слабой женской руки.
— Ты заслужила наказание, На-а-ама. Как ты думаешь, что с тобой следует сделать?
Она осыпала его оскорблениями и проклятьями.
Андрос держал пленницу на экстазоне почти сутки. Множество раз подводил почти к финалу, но как только дыхание демоницы становилось частым и прерывистым, а бирюзовые глаза заволакивала паволока наслаждения, ласки сменялись обжигающими ударами. Семь плетеных “хвостов” раскрашивали манящее белое тело: бедра, ягодицы, плечи, грудь алыми полосами, а женщина вздрагивала, всхлипывала и вскрикивала, умоляя разрешить ей кончить. Клялась, что никогда больше не поднимет руку на хозяина, просила простить ее и обещала быть послушной. Но он был непреклонен.
Эта непреклонность далась не так просто. Запах ее желания, слезы на бледных щеках, искаженное от страсти лицо и искусанные губы — все это возбуждало неимоверно, заставляло терять над собой контроль. Трижды Андрос прерывал экзекуцию, чтобы намотать ее волосы на кулак и подтянуть лицо к своему паху. Юркие ласкающие прикосновения ее влажного языка дарили невероятное наслаждение. И не было большего блаженства, чем видеть ее такой — униженной, покорной, умоляющей о милосердии.
— А как же я? — спросила она дрожащим голосом, когда он кончил со стоном и рычанием в первый раз.
Он ухмыльнулся и лениво стегнул наискось по бедрам.
— Ты не получишь сегодня удовольствия, На-а-ама.
После разрядки он возобновлял наказание. В конце экзекуции, когда демоница не могла уже плакать и кричать, только тихонько жалобно хныкала, он все же взял ее. Поставил на четвереньки и вошел сзади. Врываясь глубоко в ее тело, слушая восторженные развратные крики, ощущая, как она сама подается назад, стараясь насадиться на него как можно глубже, Андрос поверил, что, наконец, обладает ею полностью и безусловно.