Я тебя приручу - стр. 4
Вычистив кухню до блеска, я как раз собираюсь уходить, когда Данил открывает дверцу под раковиной, чтобы выбросить пустую бутылку из-под виски и тут же гневно спрашивает:
— Это что? Настя, это что, блд, такое, я тебя спрашиваю?
На ватных ногах подхожу к нему и понимаю, что он смотрит на визитку в мусорном ведре.
— Это он мне дал, — слегка заикаясь отвечаю. — Но я не собиралась ему звонить. Ты же видишь, я ее сразу выбросила. Я бы никогда не стала… я бы не…
Его рука стальной хваткой смыкается на моем запястье и он резко встряхивает меня, разворачивая к себе:
— Не смей, слышишь? Не смей мутить что-то за моей спиной! Ты без меня вообще никто, сама знаешь! Сейчас, когда отца нет, ты полностью зависишь от меня, слышишь? Ты и твоя никчемная мамаша! Только попробуй, бля…
— Я не буду! — испуганно визжу. — Я же выбросила визитку. Сразу! Я не собиралась ему звонить. Ты чего, Дань? Пожалуйста, отпусти. Мне больно.
Брат еще раз смеряет меня злым взглядом и, наконец, отпускает мою руку. Растираю запястье, чувствуя, что, наверняка, останутся синяки и пячусь из кухни.
Следующие несколько часов я провожу в своей комнате. Ужасно хочется в туалет, но я не решаюсь выйти, пока брат не уйдет спать. Сейчас, глядя на то, во что превратились наши отношения, мне даже смешно вспоминать, что когда мама и дядя Рома поженились, я была слегка влюблена в своего нового старшего брата. Мне тогда было четырнадцать, а Дане семнадцать. Взрослый сводный брат. Немного холодный и чужой. Красивый и обаятельный. Это ли не мечта любой девочки, увлекающейся подростковыми романами?
Правда, моя влюбленность продлилась совсем недолго. Ровно до того момента, как Данил понял, что мы с мамой в их с отцом жизни не временное явление и перестал притворяться. Показал свое истинное лицо — жестокое и даже злое. За эти пять лет я успела повидать не один десяток зареванных девиц, дежурящих под нашими окнами и каждый день мысленно благодарила брата, что в свое время он счел меня недостойной своего внимания.
Вот только за последний год многое изменилось. И его отношение в том числе.
С одной стороны, он продолжал относиться ко мне, как к пустому месту, но его взгляды… Они изменились. Будто разом по достижению мною совершеннолетия, с его глаз спала защитная пленка, которая определяла меня в категорию скучных малолеток. Я, вдруг, стала ему интересна и это меня пугало.
Пока дядя Рома был дома, мне ничего не угрожало, но последние несколько дней напряжение между нами только нарастало, поэтому я практически перестала выходить из своей комнаты, выжидая пока он уйдет, чтобы прибраться и приготовить еду.