Я тебя приручу - стр. 18
Смирившись с тем, что не смогу провести весь день, а лучше — всю оставшуюся жизнь, уткнувшись в подушку, я все-таки опускаю ступни на мягкий ковер. Украдкой, словно преступница, пробираюсь в коридор и с облегчением понимаю, что дверь в спальню закрыта. Неужели нельзя было додуматься до этого раньше? Например, вчера? Это бы уберегло меня от парочки психологических травм. А еще от странных неправильных снов, которые не давали заснуть добрую часть ночи…
Наскоро умываюсь и так же тихо, словно мышка, крадусь на кухню. Каковы шансы, что Ратмир подумает, будто я всю ночь провела здесь и не заметит, что нахально воспользовалась его диваном?
В животе предательски урчит и я решаю приготовить завтрак. В нашей семье я всегда отвечала за готовку, поэтому о том, чтобы оставить хозяина квартиры без еды и речи нет. Может, конечно, его спутница сама хотела порадовать своего мужчину. Так сказать, поблагодарить за вчерашнее… Ну так надо было пораньше встать. У меня всегда будильник стоял на шесть утра, чтобы все успеть.
Продуктов в холодильнике не так много, поэтому я делаю пару бутербродов, кидаю на сковороду помидоры и добавляю к ним яйца.
— Вижу, ты здесь освоилась.
От глубокого хриплого голоса я подскакиваю на месте и едва не роняю лопатку.
— Доброе утро, — произношу едва слышно и слегка прокашлявшись, повторяю уже громче. — Я решила приготовить завтрак. Вы же… Ты же не против?
Набираюсь смелости и решительно поднимаю глаза от его босых ступней. Правда, до лица мой взгляд так и не доходит. Спотыкается где-то посередине, наткнувшись на обнаженный торс мужчины.
Идеально вылепленная грудь с небольшой порослью волос и рельефный тонированный живот, который в прошлом веке дамы непременно использовали в качестве стиральной доски. Венчают все это великолепие широченные плечи с ярко-выделенными дельтовидными мышцами. Непроизвольно облизываю сухие губы, завороженно следя за капельками воды, стекающими по этому образцу перфекционизма и только когда мужчина делает шаг навстречу, прихожу в себя.
— Я… Ты любишь яичницу?
— Если честно, то предпочитаю скрэмбл, — отвечает он, заглядывая в сковороду.
— Скрэмбл? — глупо переспрашиваю. Кажется, это тоже какое-то блюдо из яиц, но отчим признает только глазунью и омлет, поэтому я никогда даже не пробовала другие рецепты. — Хорошо, я тогда сейчас… Там, кажется, еще остались яйца.
Суетливо хватаю лопатку и тянусь к тумблеру, чтобы выключить конфорку, но тут же замираю, когда спину обдает волной жара. Цепенею от ужаса, словно загнанная в угол лань.
Мужчина подходит вплотную ко мне и перехватив мою руку, словно по команде покрывшуюся мурашками, начинает размешивать яйца прямо в сковороде. Я смотрю, как яичное месиво превращается в тот самый скрэмбл и перестаю дышать. Его близость будоражит миллион нервных окончаний в моем теле, а в ноздри забивается цитрусовый запах геля для душа. Внутри все вопит от опасности, а пульс, словно чечетку, отбивает сигнал тревоги. Он слишком близко. Настолько близко, что дышу я уже не кислородом, а им. Ратмиром. Сердце срывается в пропасть и внутренности дрожат от волнения.