Я тебя придумала - стр. 114
— Именно поэтому отец так ценил Абидэйла. Он тоже не любил Мирнарию и лично Басада, — усмехнулся Эдигор, взяв в руку бокал с вином, поданный Микой. Сделав глоток, поинтересовался: — Дорогой мой Люк, скажи, ты согласен занять должность главы Тайной службы?
Сначала бывший паж его высочества решил, что друг шутит, но потом, вглядевшись в тёмные глаза Эдигора, понял — нет, не шутит.
— Как я могу, Эд? Я ведь не являюсь Старшим лордом, а занимать должность такого уровня может лишь…
— И только-то? — перебил его Эдигор. Фыркнул и, поставив на стол бокал с бордово-красным вином, источавшим удивительный аромат, продолжил: — Нашёл, тоже мне, проблему. Мика, дай сюда, пожалуйста, гербовую бумагу, перо и чернильницу.
И под округлившимися глазами присутствующих Люк был переведён указом императора из Младших лордов в Старшие. Теперь он имел право именоваться герцогом и стал обладателем небольшого куска земли поблизости от столицы.
— Если захочешь, потом другую землю себе выберешь, это формальность, — хмыкнул Эдигор, протягивая указ Аравейну для простановки магической печати — после этой процедуры бумажку было невозможно сжечь в камине или утопить в ванне. — Ну что, Люк, согласен стать главой Тайной службы? Прошу тебя, думай побыстрее, у нас ещё куча дел.
Новоявленный герцог Кросс задумчиво почесал макушку.
— Эд, а… почему я?!
— Потому что ты умеешь думать. Тебе всегда удавалось выстраивать логические цепочки и нравились занятия по истории, внешней политике и разведке. Ну и, в конце концов, я тебе доверяю. А людей, которым я доверяю, не так уж и много — ты, Аравейн, Мика и Гром. Правда, Гром с Аравейном вообще не люди, а Мика на роль главы Тайной службы не очень-то подходит, верно, друг мой?
Служанка захихикала, маг улыбнулся, а бывший паж только тяжело вздохнул.
— Ты уверен, что я справлюсь?
Несколько секунд Эдигор молчал. Он просто смотрел на Люка, и тому казалось, что своими тёмными, глубокими и необычными глазами император заглядывает ему в душу.
А потом Эдигор улыбнулся. И эта улыбка удивительным образом сочеталась с горечью, притаившейся в уголках губ, и какой-то звериной обречённостью, выглянувшей на миг из бесконечной глубины его глаз.
— А как ты думаешь, справлюсь ли я, Люк? — спросил Эдигор тихо, и у сидящего рядом Аравейна от тона его голоса тревожно сжались руки.
В этом вопросе бывшему пажу его высочества почудилось намного больше, чем сказал друг на самом деле.
Разве у меня есть выбор, Люк? Ты, сомневаясь, можешь отказаться, потому что боишься потерпеть поражение. Меня же никто и никогда не спрашивал, хочу ли я быть императором. Считаю ли я, что справлюсь, что буду хорошим правителем для Эрамира? Ты думаешь, я не сомневаюсь в себе, Люк? Думаешь, мне не страшно? Как бы не так. Просто у меня, в отличие от тебя, Мики, Грома и даже Аравейна, нет права на ошибку. А если она всё-таки будет допущена, то пострадают очень многие. И память об этой ошибке останется тлеть в памяти моего народа — всех моих народов — долгие годы, друг мой. Тогда как ты… ты, конечно, можешь отказаться сейчас. Но, возможно, твой отказ станет для меня смертным приговором, потому что, как бы ни был я силён и подготовлен Аравейном и другими учителями, я всего лишь человек, которому нужна твоя поддержка. Нужна как воздух.