Я тебя испорчу, Майор - стр. 4
- Доброе утро, - вежливо проговорила Катя, чувствуя, как плохое настроение, благодаря этой совершенно неожиданной встрече, стремительно повысилось до отметки "шальная императрица в здании".
- Доброе, - тоном, которым скорее желают сброситься с крыши, чем здороваются, процедил сквозь зубы мужчина.
Но разве это могло её испугать или остановить? Скорее, наоборот, только подстегнуло к более решительным действиям, к которым Трофимова тут же приступила, не давая Синеглазому возможности вновь сбежать. Протянув руку, она прикоснулась к его правому плечу и медленно провела пальцами по месту, где её губы оставили красочный засос, что сейчас скрывался под темно-синей тканью и погонами.
- У вас тут, кажется, пушинка, - невинно взмахнув ресницами, заявила девушка.
Проследив за её движениями, он тяжело сглотнул и чуть наклонился вперёд, сокращая между ними расстояние. Внимательный взгляд сначала пробежался по Катиному лицу, после спустился на шею и, заглянув в ворот расстёгнутой на пару верхних пуговиц рубашки, вернулся обратно по тому же маршруту. Остановился только два раза - на пухлых губах, немного тронутых розовым блеском, и непослушных кудрявых локонах.
- Помнишь, как ты наматывал их на кулак, когда... - тихо, так, чтобы услышал только он, выдохнула Катя, легонько встряхнув волосами.
- Когда я тебя трахал? - продолжил за неё мужчина, вопросительно приподняв бровь.
- Я хотела сказать "когда мы предавались жаркому и необузданному сексу", но твоя версия мне тоже нравится.
От полыхнувшего огня в синих глазах напротив она задержала дыхание и мысленно перенеслась на десять дней назад.
*Слова из песни Софии Ротару - “Я же его любила”
**Слова из песни БиС - “Катя”
2. 2. Катя
Десять дней назад…
В ту пятницу Катя себя не сдерживала. Подобной вредной привычки у неё и так отродясь не водилось, а после сдачи экзамена по уголовно-процессуальному праву на твёрдое "отл.", выведенное аккуратным почерком в зачётке одним из самых вредных, несговорчивых, но сильных преподавателей их университета, о каком-либо контроле и вовсе не могло идти речи.
Тимофей Петрович Харитонов, будучи человеком преклонного возраста, проработавшим всю жизнь в органах и обладающим колоссальным опытом и знаниями, своих студентов не щадил никогда и в этот день своим правилам не изменил. Ему было всё равно на удушающую жару, на то, что его экзамен был последним в летней сессии и на то, что студенты боялись его до дрожи в коленках. Не щадя никого и не обращая внимание на оценки по другим дисциплинам, он смотрел недовольным взглядом на молодое поколение из-под кустистых бровей и тасовал карточки с экзаменационными вопросами. Студенты же испуганно жались к спинкам стульев и старались лишний раз не двигаться, чтобы не привлечь внимание Тимофея Петровича и не оказаться тем, кому "повезёт" отвечать первым.