Я тебя испорчу - стр. 54
Я откинул тонкое одеяло в сторону. Бледно-голубая больничная одежда едва доставала до колен малышки. Я не сдержался и прошелся взглядом по ее стройным загорелым ножкам.
Взяв Свету на руки прямо в сорочке, я понес ее в сторону выхода.
— Глеб, подожди. Поставь меня. Я могу сама, я в состоянии идти.
— Вот еще. Ножки свои испачкаешь. Или микробов нацепляешь, мы же в больнице, мало ли, — тут же придумал я, чтобы не отпускать ее.
— Но мне нужно переодеться.
— Тот кусок кожи на лямках, в котором ты вчера щеголяла, я подарил бездомной тетке, пока курил утром. А твои туфли и трусики лежат у меня в машине.
Взгляд Светы кардинально изменился, когда я заговорил о ее трусиках. Она шумно сглотнула и медленно, очень осторожно посмотрела на задравшийся подол сорочки. Еще бы сантиметров десять и она бы сама все увидела. Убедилась бы, что на ней только больничное платье.
— Я что, г-голая? — она так мило запнулась, а ее щечки, после того, как с лица вмиг схлынула вся краска, покрылись красными редкими пятнами. — А почему в твоей машине? У нас что-то... Б-БЫЛО?
— Конечно, — не раздумывая, ответил я. — И тебе очень понравилось. Ты и этого не помнишь? Ну, даешь, олененок! — я поцеловал ее в губы и усадил на капот машины. — Что совсем ничего? А как же твои: «Глеб, ты такой божественный, ты лучший мужчина! А какие у тебя сильные руки, какие мышцы...»
— Бли-инство-о... — Света обреченно выдохнула и зажмурилась. — Бли-и-инство-о-о! — чуть ли не заскулила.
Мой взгляд с ее личика плавно «перетек» ниже. Не знаю, где были мои мозг и манеры, но, стараясь поскорее забрать Свету из клиники, я не подумал о том, что ей будет холодно.
Если бы я накинул на нее хотя бы плед или свою ветровку, я бы сейчас не завис на ее сосочках. От холода они затвердели. И даже плотная ткань больничной просторной одежды не скрыла от моих глаз этого соблазнительного зрелища.
— Кх-м, кх-м, — я еле продрал пересохшее горло. Света сидела и ни на что не реагировала. Новость ее очень сильно шокировала. — Да ладно, малышка. Расслабься. Твое белье и туфли мне медсестричка в пакетик сложила.
— Так ты солгал мне? — она распахнула глазки и треснула меня ладонью в плечо. — Какой ты... козлина!
— Солгал — это очень грубо. Я приукрасил. Немного. Немножко… Прям капельку. О том, как я божественен и все остальное ты действительно говорила.
— Какое позорище! — взвыл олененок. — Прости-и. Надеюсь, ничего больше я не наговорила?
— Э-э! Вот не надо тут. Меня еще никто не называл так за пределами постели. И мне понравилось, как ты это сделала. Можешь называть меня божественным как можно чаще. Звучит лучше, чем Глеб или Рыжий.