Я тебе объявляю войну! - стр. 4
Я увидела свое отражение в зеркале возле ванной: бледное лицо, красные воспаленные глаза, всклокоченные волосы, разорванное платье, которое уже ничего не прикрывало. Зачем? Зачем я пришла к нему сегодня?! Сама пошла в логово зверя! Дура! Боже, какая же я дура! Дима предупреждал меня, чтоб я не смела к нему соваться. Знала же, какая слава о нем идет, но не верила. «Марк, он не такой! – говорила я Диме, – я все ему объясню, и он поймет!» Зачем брат с ним только связался?!
Господи! Как я терла свое тело! Я хотела содрать с себя кожу! Но сколько бы я, ни выливала на себя геля и ни стояла под горячим душем, ничего не могло смыть с моего тела его запах, а с души грязь, в которой он меня извалял.
Выйдя из душа, завернулась в халат, висевший на крючке рядом с полотенцем. Нижнего белья не было. Я прорыдала до утра в кресле, опасаясь лечь в постель. И ненадолго забылась тревожным сном лишь с рассветом, скрючившись в неудобной позе. А утром пришел врач.
3. 2
Не знаю, что доктор сказал Марку, но мой мучитель не заходил ко мне неделю. Врачом оказался немолодой мужчина, он молча осмотрел меня, затем, порывшись в своем портфеле, достал какие-то свечи, мази и таблетки. Долго объяснял, как применять препараты. Мне показалось, что в его взгляде промелькнуло сочувствие, но на все мои уговоры спасти меня или вызвать полицию, он никак не отреагировал.
Каждый день мне приносили еду, но я не могла съесть ни кусочка. Тошнота была настолько сильной, что я ела, когда тошнота от голода пересиливала тошноту от еды. Одежды никакой не было, кроме махрового халата, а из развлечений вид из окна в сад. Но меня и так ничего не интересовало, кроме одного: как смыть ненавистный запах с моей кожи. Гель для душа не помогал, и я даже подумывала облиться хлоркой, но ее просто не было в моей комнате, а выйти я не могла, поскольку дверь была постоянно заперта. Каждый мой день был похож на предыдущий: едва встав с постели, я шла в душ, где мылась часами, пока подушечки пальцев не становились сморщенными. Затем следовала попытка впихнуть в себя немного еды, которая очень часто оканчивалась рвотой, остатки пищи смывались в унитаз. После этого я забиралась с ногами в кресло и апатично пялилась в стену. Двадцать семь. Я видела двадцать семь мелких трещин на, казалось бы, идеально оштукатуренной и окрашенной стене. Я пересчитывала их много раз, трещин действительно было двадцать семь, ни больше, ни меньше. А потом мне снова мерещился запах...
К концу седьмого дня Марк решил вспомнить обо мне. Да и глупо было надеяться на обратное. Я по обыкновению сидела в кресле и гипнотизировала стену, когда дверь отворилась, и в комнату вошел бугай. Тот самый, кто тащил меня из офиса Марка в машину, привез сюда и запер в холодном подвале. Я вжалась в свое сиденье, безуспешно стараясь слиться с ним, затравленно наблюдая приближение громилы.